Три года без Сталина. Оккупация: советские граждане между нацистами и большевиками. 1941-1944

Следует заметить также, что профессорско-преподавательский состав вузов, ученые подлежали эвакуации, поэтому на оккупированных территориях осталось сравнительно небольшое количество тех из них, кто по каким-либо причинам эвакуации в советский тыл избежал. Так, из профессорско-преподавательского состава Калининского педагогического института в оккупированном Калинине остались лишь заведующий кафедрой литературы профессор В. Я. Гнатюк и преподаватель латыни С. Н. Юренев. Проживая по соседству с редактором газеты «Тверской вестник» К. И. Никольским, Гнатюк установил с ним связь, согласился работать в редакции, делая подборку материалов. В частности, перевел с немецкого и подготовил к печати статью «Сталинский будильник», суть которой состояла в том, что Совинформбюро, как плохой будильник, о потерях советских городов и территорий сообщает с большим опозданием. За два дня до освобождения Калинина Гнатюк добровольно поступил на службу в городскую управу на должность начальника городской биржи труда. Однако ввиду прихода Красной армии к исполнению своих обязанностей не приступил[1029]. Как было установлено впоследствии, Гнатюк отказался от эвакуации с целью сохранения научных ценностей – библиотеки и неизданных научных рукописей. Ему удалось при помощи технических работников пединститута организовать защиту институтских зданий от пожаров и разграбления, в том числе спасти 350 тысяч томов научной библиотеки[1030]. С этой целью Гнатюк вступил в переговоры с немецким капитаном, доктором биологических наук, доцентом Гессенского университета, который, выслушав Гнатюка, заверил, что он как научный работник примет все меры по охране институтских ценностей[1031]. Что касается антисоветских высказываний Гнатюка, неверия в победу Красной армии, эти его действия, согласно постановлению президиума Тверского областного суда от 4 января 1991 г., «никаких вредных последствий не повлекли»[1032].

Схожую направленность имела и деятельность преподавателя С. Н. Юренева, добровольно поступившего на службу к немцам и назначенного начальником отдела народного просвещения и одновременно директором калининского музея «Путевой дворец». Сразу же гестапо потребовало от Юренева составить обзор деятельности калининских вузов. Затем, на базе Дома учителя, возглавляемого Ивановым, Юренев приступил к созданию Ассоциации учителей, переименованной вскоре в Ассоциацию интеллигенции. Однако ввиду скоротечности оккупации Калинина (с 13 октября по 16 декабря 1941 г.) многие начинания Юренева не были доведены до конца. Одновременно возглавляемый им отдел просвещения с подачи бургомистра В. А. Ясинского провел работу по уничтожению памятников советского режима. Так, по указанию Юренева были сняты и разбиты, как не представляющие художественной ценности, стоявшие напротив Путевого дворца памятники Ленину и Сталину. Одновременно Юренев активно сотрудничал с оккупационной газетой «Тверской вестник», в которой публиковал статьи антисоветского содержания. В одной из них, «За что сражаетесь, красноармейцы?», призывал бойцов и командиров РККА не оказывать немцам сопротивление под Москвой. Под руководством Юренева из библиотек, вузов и школ была изъята и уничтожена не соответствующая «новому порядку» литература[1033]. В этой связи принято считать, что Юреневу, как и Гнатюку, принадлежит заслуга в спасении библиотеки Калининского пединститута, так как перед изъятием и уничтожением партийной литературы Юренев пришел на квартиру к Гнатюку и оповестил его о намеченном мероприятии. В результате была уничтожена лишь коммунистическая литература, не представлявшая научной ценности[1034]. К заслугам Юренева и бургомистра Ясинского, как установил в 1992 г. Тверской областной суд, относится и спасение от разграбления немцами экспонатов Путевого дворца. Одним из шагов к этому стала передача по просьбе епископа Василия с разрешения бургомистра в храмы Тверской епархии хранившихся в Путевом дворце старинных икон, старопечатных книг и иных предметов церковной утвари, представлявших художественную ценность[1035].

В этой связи деятельность подобных коллаборационистов в сфере науки, культуры и искусства можно признать лишь отчасти нанесшей вред государству. Правомерно предположить, что причина этого состоит в том, что некоторые занявшие посты в аппарате самоуправления ученые отлично понимали ценность науки, культуры, искусства, поэтому не могли быть лишь слепыми исполнителями воли немцев. В то же время оккупанты вряд ли могли относиться к этой категории коллаборационистов как к обычным представителям «низшей» расы. Ввиду этого коллаборационисты от науки, искусства и культуры в ряде случаев сохраняли некоторую независимость, что и предопределило специфику этой области коллаборационизма.