Три года октября

В последнюю ночь в ставшей уже родной мне квартире мне приснился очередной сон, в котором была Каринэ Еприкян. В этот раз она тоже вошла без стука, только теперь на ней было белоснежное платье. На губах играл полумесяц улыбки, а в глазах чувствовалось тепло. Она погладила меня по голове, после чего прошла мимо стены, на которой весели портреты, — ее и Пахомова, — лаская их подушечками пальцев. Затем, сев на стул, которого в реальности опять же там не могло быть, она опустила ладони на колени и принялась глядеть на меня с лаской.

— Здравствуйте, — поздоровался я с ней во сне. — Я сегодня уезжаю.

— Знаю, — кивнула она, впервые заговорив. — Только не забудь о ней.

— О ком? — спросил я.

Каринэ Еприкян лишь шире улыбнулась и растворилась в тенях, что ютились в углах комнаты.

Проснулся я уже с наступившим рассветом. Погода обещала быть солнечной и, по прогнозам синоптиков, аномально теплой для этих широт в осеннюю пору. Деревья были желтыми и красными. Небо синее. Настроение приподнятое.

Проведя все утренние ритуалы, я принялся собирать вещи в свои неизменные сумки. Когда я почти закончил со сборами, в мою дверь постучали. Гостей я не ждал, но надеялся, что открыв дверь, я увижу за ней Безбородова.

Вместо моего пожилого коллеги, я увидел перед собой женщину лет двадцати пяти, — плюс минус, — невысокого роста, с длинными черными волосами и южными чертами лица. Мне показалось, что я ее знаю и даже видел совсем недавно, облаченную в белое платье.

— Здравствуйте! — с детской экспрессией произнесла она. — Надеюсь, я вас не сильно побеспокоило столь ранним визитом.

— Отнюдь, я уже давно на ногах. Вам кого?

— Мое имя Мариам. — Она протянула мне руку для пожатия, второй придерживая лямку рюкзака на своем плече. — Мариам Еприкян.

— А, вы — родственница бывшей хозяйки квартиры, — догадался я, пожимая ее ладонь. Теплую узкую, загорелую.

— Совершенно верно. Рада, что вы слышали о моей бабушке и мне не придется долго объяснять, кто я такая и каким образом оказалась на вашем пороге. Хотя, почему я здесь, думаю, все же стоит упомянуть. — Говорила она быстро, но вполне четко, артикулируя каждое слово. В ней чувствовалась энергия и открытость, присущая всем экстравертам. — У вас случайно не осталось каких-либо ее вещей? Хотелось бы иметь что-то на память о бабушке.

— Собственно есть…

— Вы думаете, что я странная? Видишь ли, не появлялась целых пять лет после ее смерти, а тут, дай, решила напроситься в гости и прибрать что-то к рукам.

— Нет, я и не думал…

— Я просто жила далеко и была связана узами. Их еще называют брачными.

— Может, войдете? С моей стороны будет неправильно держать вас за дверью.

— Спасибо.

Она сняла кроссовки с ног, не развязывая шнурки. Просто наступив носком на пятку одной ноги, затем другой. Остановившись посреди комнаты, она принялась оглядываться по сторонам. Первое, что привлекло ее внимание, был фотопортрет ее родственницы.

— Ух ты! Я помню эту фотографию. Правда она висела не на стене, а вон там, в уголке. Рядом с вазой с цветами.

Девушка по имени Мариам указала на то место, которое предпочитала ее бабка в моих снах.

— А этого пожилого красавца с котиком я не знаю. Это ваш папа?

— Нет, — покачал я головой. — Это мой хороший друг и сосед.

— Хорошо иметь соседей, с которыми можно и дружить. Зачастую они становятся ближе родственников.

— Тут с вами и не поспоришь.

— А почему вы оставили портрет моей бабушки с дедушкой, да еще повесили его на видное место?

— Просто решил таким образом выказать дань уважения. Ведь они когда-то жили в этой квартире и вполне годились для моих ангелов-хранителей.

— Ха, впервые слышу, чтоб мою бабушку так называли. При жизни ее чаше называли ведьмой. — Она поправила прядь волос, и мое обоняние уловило легкий аромат лаванды и меда. — Странно, у нее даже кота не было. Но в травах она разбиралась.

— В поселках люди часто вешают ярлыки на тех, кто от них хоть чем-то отличается.

— Тогда позвольте и мне повесить на вас ярлык. Даже не ярлык, а так — ярлычок. — Она с прищуром взглянула на меня.

— Прошу.

— Вы ведь не местный. Явно прибыли в этот поселок не так давно.

— У вас тоже дар есть? От бабушки достался?

— Вполне возможно.

— Вы правы, я житель большого города. В который, кстати, возвращаюсь вновь. Сегодня мой последний день в Старых Вязах, — я кивнул в сторону сумок.

— Ого, это я вовремя зашла. А ведь могла приехать позже и стучаться в пустую квартиру до боли в руках. Или же приехать, когда в ней успел бы поселиться другой житель. А он-то навряд ли оставил портрет на стене. Выкинул бы в урну, даже не подумав об ангелах-хранителях. Я могу его забрать, портрет?

Я подошел к стене и, сняв с него фотографию, протянул ее гостье.

— Премного благодарна вам.

— Мне кажется, что в шкафу, который также принадлежал вашей бабушке, было кое-что ещё.

Я открыл его и достал пахнувший старостью шерстяной платок. Глаза у Мариам прямо засветились от счастья и узнавания.

— О, Господи! Как же я его любила в детстве. — Она осторожно приняла его из моих рук, словно плащаницу, и крепко прижала к груди. — Сума сойти! Все же не зря я приехала.