Три года октября

— Это он ее убил?! — закричал молодой парень, в котором я тут же узнал Гену — приятеля Марины. Он вышел из квартиры и, отмахнувшись от попытки матери удержать его, направился к троице.

— Пацан, сдай назад! — заорал Николаев, продолжая целиться в Колодина из пистолета.

— Это ты ее убил?! — задыхаясь от злобы, закричал парень, обращаясь к Колодину.

— Остановите его! Или я за себя не ручаюсь! — потребовал мужчина, прижав сильнее нож к уже кровоточащему горлу.

Участковый перевел свое внимание с подозреваемого на мальчишку. Тот стремительно сокращал дистанцию. Предупредительные требования остановиться не возымели эффекта, из-за чего Кузнецову пришлось схватить его за ворот рубахи и сильно оттолкать назад. Тот, упав, сильно ударился затылком, и сразу же потерял интерес к Колодину. Мать поспешила к сыну на помощь, помогая подняться. Оказавшись снова на ногах, Гена зарыдал и, держась за голову, побрел назад в квартиру, прислонившись к матери.

— Брось нож! — внимание следователя снова переключилась на подозреваемого.

— Я не хотел, чтобы так все закончилось! Я не хотел этого! — Глаза Колодина бегали по сторонам и мгновенно остановились на мне. — Эй, ты! Да, ты! Ты же был со мной при её поисках!

Николаев и Кузнецов проследили за его взглядом, и я тут же почувствовал себя артистом на сцене, в окружении зрителей, в лучах софитов.

— А ты что здесь забыл! — рявкнул Николаев.

— Вернись в машину! — потребовал участковый.

— Стой, — покачал головой следователь. — Лучше оставайся, нам может потребоваться врачебная помощь.

— Скажи им, что я помогал! — уцепился за меня Колодин, как за спасительную соломинку. — Скажи им, что я тоже искал девку! Скажи, что я был полезен! Ну же, не молчи!

Я молчал. Эмоциональная встряска, одолевавшая меня до этого, постепенно сходила на нет. Кровь в висках уже не стучала. Сердце угомонилось. Я смотрел, как на глазах мужчины наворачиваются слезы и ничего не чувствовал. Дело в том, что я пришел к окончательному и бесповоротному мнению о виновности Колодина. Если ранее, даже создавая логические цепочки между убийцей и его жертвой я все еще сомневался, что мы вышли на настоящего преступника, теперь у меня в этом не было сомнений. В моей голове даже мелькнула мысль о том, что смерть убийцы девушки (почти ребенка) меня только обрадует.

Видимо эту мысль Колодин смог прочесть на расстоянии и его взгляд потух, окончательно поняв, что он остался совсем один и ему больше никто не верит, и никто не поможет.

— Я не хотел…мне даже не понравилось. Это было совсем не так, как я себе представлял…Да, пошло оно все в п…

Колодин полоснул себя ножом по горлу. Раздались крики.

— Прекрати! — закричал Николаев.

Еще один порез. Кровь полилась фонтаном.

— Перестань, Колодин! — прокричал участковый.

Еще один резкий взмах ножом. Лицо мужчины начало быстро бледнеть. Но он оставался в сознании. Оставался на ногах. В фильмах в подобных случаях человек умирает мгновенно, но не в реальной жизни. Видимо Колодин был удивлен не меньше, чем остальные зрители, устроенного им представления, что он все еще был жив, а потому следующие удары ножом он принялся наносить беспрерывно. То по горлу, то в грудь. Каждое его движение сопровождалось криками и просьбами одуматься.

— Звоните в скорую! — прокричал Николаев. И только когда силы Колодина наконец покинули, и он грохнулся на пол, следователь подбежал к нему и отбросил нож куда подальше. На полу, залитом кровью, отпечатались следы его ботинок. — Родионов!

Я поспешил к нему. Присев перед Колодиным, и увидев его затуманенный взгляд, я пришел к выводу, что тот не жилец. И все же стоять и ничего не делать было не лучшей идеей, а потому, я обратился к еще не спрятавшимся в своих квартирах зевакам:

— Несите аптечки, стерильные бинты, тряпки, спирт! Немедленно!

Получив большую часть желаемого, я принялся останавливать кровь, продолжающую сочиться и бить толчками из глубоких ран. Марлевые тампоны, обработанные антисептиком, быстро увлажнялись и становились непригодными. Когда все доступные тампоны были использованы, я принялся смывать теплой водой кровавые сгустки и дезинфицировать раны перекисью. Следующим этапом было наложение компрессов и бинтование. Для этого мне потребовалась помощь Николаева и Кузнецова — быстрая и слаженная. Те беспрекословно подчинялись мне, потому как их, откровенно говоря, провальная часть работы завершилась. Моя же продолжалась, хотя я прекрасно понимал, что шансов на спасение умирающего не было.

Малоберезовец продолжал хрипеть, прерывисто дыша. Но с каждой секундой хрипы становились тише, а дыхание замедлялось. Кровь растекалась по коридору, и запах ее — душный, соленый, медный, — проникал в ноздри, скользил по бронхам, оседал в легких, отравляя душу. Казалось, что этому дню просто не будет конца…

Когда на улицы послышались звуки сирены скорой помощи, Сергей Колодин был двадцать минут как мертв. Существовал ли Рай и Ад, или же их аналоги, я не знал. Но мне хотелось верить, что такие люди как умерший, получали по заслугам и в загробной жизни.

7