Три года счастья (СИ)

Думает, прежде чем включить записанное сообщение от нее. Ей не все равно и она все еще любит, а он желает поговорить с ней по душам, но вместо этого бокал виски и ее хриплый голос. Хриплый, тихий голос и ей нужно было признаться, сказать, что она все еще чувствует: — Элайджа, прекрати все это и ответь, пока я не вернулась и не сделала еще хуже, чем может быть… Да, я лгунья, вампирская шлюха и все сделаю ради достижения своей цели. Я залью этот мир кровью, если будет нужно и останусь жива. Я всегда выживаю. Я пойду на все, что угодно ради себя. Ты знаешь это. Знаешь, кто я на самом деле и это не мешало тебе полюбить меня. Я солгала тебе о смерти Джереми Гилберта, потому что знала, что узнай ты, правду все рухнет. Я не хотела убивать мальчишку, но он оказался на моем пути. Не во время. Да, я убила его. Я подвела тебя. Перед кем я виновата? Перед тобой. Слишком много времени ушло на иллюзии? Или это чувство самое реально за все наше жалкое существование. Ненавижу. Я ненавижу себя. Я не хотела рушить наше счастье. Я хотела быть рядом с тобой, и была искренна в своих чувствах, как и ты. Я хочу сражаться за нас, не могу забыть и это чувства внутри и любовь ведь не умирает. Любовь живет внутри нас. Ты все еще любишь меня, желаешь сражаться, но я изменилась и ты увидел это. Ты меняешь меня, но ты покинул меня, словно вырвал сердце и в нем осталась дыра. Я не знаю куда идти дальше. Может, я люблю не так сильно, но люблю. Я поняла, все то, что ты давал мне не даст ни один другой мужчина. Я люблю тебя, Элайджа Майклсон. Однажды я полюбила самого сильного льва, а львы, как известно, шрамы оставляют глубокие. Ты глубоко ранил меня, как и я тебя. Оставил шрам. Шрам — вечное напоминание, о том, что любовь ранит и причинят боль. Я позволю тебе решать, что будет дальше… Ты прав, я уже не помню ту девушку, которой я когда-то была. Но я надеюсь, ты поможешь мне вспомнить… Для меня все было реально и остается реальным. Я не испытывала подобного ни с одним другим мужчиной, потому что не любила. Мечты о вечности вместе все еще реальны для меня. Надеюсь, что и для тебя тоже… Я возвращаюсь в Мистик Фоллс… Я возвращаюсь к тебе, если ты все еще желаешь видеть меня. Позвони мне… Поговори со мной иначе я не выдержу… Я ненавижу… Ненавижу себя за то, что все разрушила… Ненавижу…

*** Новая Шотландия. 2013 год. ***

Сейчас они где-то далеко. Там, где другая Галактика.

— Знаешь, я где-то читала, что в параллельной вселенной есть такие же мы, но судьба другая. Как думаешь, там мы вместе? Что думаешь, Шон?

Одри лежит в постели, а рядом Шон — все тот же, о котором она думает уже больше двух лет, тот же Шон со своими странными привычками и вечной верой в лучшее и ее спасение. Как он мог вообще полюбить ее? Ведьма думает, что так и должно быть. Почему бы и нет?

Любовь — это лучшее в этом мире. Ее мир вообще изменился за несколько дней. Кажется она только начала жить, проснулась, увидела мир иначе.

Она больше не слабая и кажется, что даже не знала насколько сильная. Шон молчит о внушении и пусть лучше она будет в забытье. После семейного ужина его мать и вправду заметила, что Одри изменилась. Сильно изменилась. Как будто перед ней другой человек. Но такая Одри ей нравится. Такой женщине она доверит своего сына. Такая Одри из-за внушения. Такая Одри улыбается и желает готовиться к свадьбе, быть примерной женой и матерью. Такая Одри не думает о наркотиках и алкоголе. Такая Одри в тумане забвения.

У Одри двоится в глазах. Солнце давит стокилограммовым грузом, прищуривается и поворачивает голову на бок.

— Не знаю, — отвечает Шон, и ей хочется закатить глаза до самого затылка, ведь если они вместе в этой Вселенной, то почему не могут быть вместе в другой?

Одри разжевывает собственные сомнения. А они гудят гнилыми трубами.

Одри не дурочка — знает же, что полтора года привели к любви.

Совсем недавно они выбирали свадебный торт — ему он пришелся по душе. Они встретились у торгового центра и съели шоколадное мороженное в кафе за углом, опоздали на киносеанс. Шон тогда сказал, что двадцать пять — слишком сложный возраст, и она согласилась, несмотря на то, что всякий возраст сложнее предыдущего. Сложно начинать все сначала. Они начнут. Вместе. Создадут семью.

Просто все в прошлом, — утешает себя Одри каждый раз, когда видит свое отражение в зеркале.

«Прошло» — понятие растяжимое, и Одри размышляет, о своем прошлом. Прошлом в котором осталось что-то темное. Прошлое в котором осталась черная дыра.

В ее глазах — черная дыра.

— Нужно бы знать, — шутливо корчит нос она, а мысли совсем не шуточные, потому что ситуаций таких было слишком много, да и разговоров тоже, а исход всегда один. Потому что он смотрит на нее иначе, словно она изменилась.

— Ты знаешь, что я думаю об этом, детка, — парень не меняется во взгляде, слово обсуждать такие темы проще простого, как будто он на этом специализируется вовсе, после небольшого молчания, прибавляет, — Если мы говорим о совпадениях, то вселенная в редких случаях ленива.