Три имени вечности

И это было странно. Одна часть его разума, холодная и пытающаяся все контролировать, уверенно говорила ему, что рассказы Ники не более чем просто фантазия. Другая же часть, более легкая, шептала едва уловимо, что все это правда.

– Не знаю… – Ника пожала плечами. – Никогда не задумывалась. Да мне без разницы. Где-то – и все дела… А можно еще и не так. Можно по-другому.

– Как?

– Если хорошенько присмотреться к чему-то, например… ну, например, вон к той стене, – Ника махнула рукой, и Глеб автоматически последовал взглядом в том направлении, – то увидишь в глазах что-то вроде ряби. Она незаметная, эта рябь, но она есть. Предметы вокруг как будто дрожат мелкой дрожью. Изображение реальности, оно ведь не очень устойчиво…

– Нестабильно?

– Ну да, нестабильно. И все время оно, это изображение грозит рассыпаться, только мы этого не замечаем. Но что-то в окружающем пространстве постоянно заставляет эту рассыпающуюся иллюзию воссоединяться… снова и снова, снова и снова. Без конца.

– А что это?

– Да ты разве же не помнишь? Мы ж с тобой об этом уже говорили, когда в Иерусалиме были. Это воля.

– О чем ты говоришь? Какая воля? Чья?

– Ну, я не знаю… Воля, в общем. Некая глобальная воля соединяет все воедино. И постоянно поддерживает мир в таком состоянии. Если где-то что-то испортится – сразу же эта воля все ремонтирует… зашивает все или заклеивает, я уж процессов этих не понимаю. Да и, наверное, их мало кто понимает.

– Бред какой-то…

– Нет, Глеб, это не бред. – Ника подняла свои серые глаза на Глеба, и он понял, что она нисколько не шутит. – Мне когда-то об этом рассказывали. И про сны, и про тропу, и про реальность. Наш учитель даже показывал нам, как можно отбросить покрывало наваждения. Но он говорил, что таких покрывал не одно, а несколько… Так вот, однажды в горах Тувы мы увидели спрятанный за занавеской иллюзии целый город с куполами. Примерно так же, как мы с тобой видели древний Иерусалим с Масличной горы.

– Да, это-то я помню, разве такое забудешь!

– Ну вот. Арье же нам объяснил потом все про видения древнего города. Помнишь?

– Объяснил?! Нам?! Я ничего не помню. А где я был?

– Ты куда-то отошел в сторону, когда мы вниз спустились с горы. Пока мы ждали, а ждали мы почти полчаса, между прочим. Я у него и спросила. Чтобы хоть что-то спросить…

– Не помню, – Глеб обескуражено почесал подбородок, но не стал возражать. Он вполне мог допустить, что пропустил часть объяснений Арье.

– Сам виноват, надо было остаться и послушать. Я немного рассказала Арье о себе. Он сказал, что ткань реальности устойчива, но не настолько, чтобы не было возможности отодвинуть ее хоть на мгновение. Например, шаманы это могут делать легко…

– Так уж прямо и легко…

– Ну да, это он так сказал... Им, может, и легко. Еще Арье говорил, что шаманы и другие люди, имеющие тайные знания, используют абсолютное сознание для того, чтоб выявить суть вещей.

– Как это?

– Я тоже до конца не поняла, но примерно так: человек входит в необычное состояние. С помощью молитвы или медитации. Шаман с помощью бубна или даже без его помощи. Даже простой человек иногда может войти в такое состояние под влиянием стресса или необычных жизненных обстоятельств. И тогда его внутреннее человеческое «я» каким-то образом соединяется с… небом…? с… богом? с…

– С универсальным сознанием вселенной?

Ника посмотрела на Глеба и с притворным восхищением кивнула:

– Ну, вот видишь, какой ты умница, Глебушка! Все ведь понимаешь… Да, точно, с ним. Вот именно с этой штукой, про которую ты сейчас так здорово сказал, и соединяется сознание шамана… Или не обязательно – шамана. Как назовешь человека, так и будет правильно. И когда эти два сознания соединяются, то человек начинает обладать могуществом… ну почти что… почти как боги.

– Как это?

– В этот момент человек становится центром вселенной, и через него начинает… в общем он начинает светиться светом… особым каким-то светом, который до этого момента в мире почти отсутствовал. И… абсолютное сознание вместе с индивидуальным сознанием человека образуют единый светящийся поток… нет, не поток… он такой… одновременно струится во все стороны. Как свет от лампы, но это не поток частиц, и это не энергия…. Ну… в общем, абсолютное сознание действует как универсальный растворитель, – Ника улыбнулась, довольная подобранной метафорой. – И оно растворяет иллюзию.

– А зачем?

– Затем, чтобы показать кому-нибудь то, что стоит за иллюзорной картиной, которую мы каждый день видим перед глазами. Чтобы реальность показать.

– Непонятно. – Глеб, и правда, не очень хорошо понимал.

– Ну, затем, чтобы дать тебе понять, что ты, хоть и помрешь когда-нибудь, но все равно это ничего не значит – потому что ты не являешься смертным существом… не знаю зачем... Чтоб ты не задавал бестолковых вопросов…

– Да ладно тебе, – Глеб примирительно положил ладонь своей руки на кисть руки Ники. Она бросила взгляд на Глеба, но ничего не сказала. И руку не убрала. – Рассказывай дальше.