Три капитана

Романтик скажет: трехглазый Шива или постигающий своим третьим глазом поднебесные откровения адепт гималайских культов. Реалист же подумает: да ладно, ничего особенного, обычный трехглазый лемур-переросток.

Зато слегка курносый нос инопланетянина в виде крупной кожаной нашлепки причудливой формы стопроцентно играл на мою версию летучей мыши-мутанта. В памяти тут же всплыла из недр школьного учебника зоологии отвратная морда подковоноса — сей летучий мышак, злобный и уродливый, как раз весьма соответствовал моменту.

Разве что всесильная смерть разгладила отталкивающие черты монстра и наложила на его морду маску вселенского покоя — именно так я напишу в репортаже о высадке на «Казарку».

Уши мышиные, рот — тоже небольшой, вполне под стать насекомоядному существу. Подбородок скошен почти начисто, видать, за ненадобностью.

Это обстоятельство вновь навело меня на нехорошие предположения относительно образа жизни нашего рукокрыла и, в особенности, его способа питания. Для полноты картины не хватало лишь вампирьих клыков и какого-нибудь раздвоенного по-змеиному языка.

Ведь не случайно трое космонавтов с «Восхода» уложены в кладовке-морозильнике ракетоплана аккуратно, рядком! Точно заранее заготовленные продукты быстрого приготовления. Как в детской песенке: те двое — на второе, а третий на компот.

— Ну, положим, вампиризм — лишь твои личные домыслы, — наставительным тоном заметила Тайна. — Полагаю, эти короли стояли на более высокой ступени общественной организации, нежели банальная стая кровососов.

— Как ты их назвала? — Нахмурился Смагин. — Кроли? В смысле, кролики?

— Короли!

— Почему?

— Потому! — Недоуменно пожала плечами девушка. — Это же и так ясно, с такой-то штукой…

И она кивнула на деталь анатомии рукокрыла, описание которой я собирался приберечь для подписчиков «Русского аргумента» на роскошный и изысканный десерт.

Голову существа, которую прежде скрывала от меня перепонка мезоподы, венчала корона. Или по крайней мере нечто очень похожее на этот знак власти и могущества средневековых земных владык. Ее составляли несколько острых зубцов-выростов из ороговевшей ткани высотой от шести сантиметров до пятнадцати.

— Ну, короли так короли, — кивнул я. — Судя по половым причиндалам этой образины — уж точно не королевы.

— Сравнительный анализатор видов, — неожиданно встрял в дискуссию Минералов, — предполагает назначение «короны» этого существа неоднозначным и вызывающим бесспорный научно-исследовательский интерес.

— Кудряво сказано, — одобрил я, — а проще нельзя ли?

— Можно, — согласился наш координатор спустя семь секунд. — С большой степенью вероятности эта «корона» — хитроумно реализованный комплекс органов, предназначенных для фиксации физических полей окружающих живых существ. А также и ультразвуковой локации, как у земных летучих мышей или китообразных.

— Нечто подобное я и предполагал, — сказал Смагин. — Налицо весьма развитое, высокоорганизованное и потому опасное для землянина существо. Судите сами. Все органы чувств доведены до совершенства. Слух и зрение, надо думать, острейшие. Наконец, мозг его представляется весьма крупным по сравнению с хомо сапиенсом…

— Мне он тоже не нравится, — согласился я. — Какой-то дьявольский генетический коктейль из летучей мыши-вампира и лемура, да еще с короной на голове. Плюс еще мезопода эта… А уж что у него в свое время было на уме, я не знаю и, честно говоря, даже знать не хочу.

Я помолчал немного и с достоинством, предоставляя своим мудрым словам улечься на благодатную почву. После чего изрек саму суть проблемы под названием «королевский вампиро-лемур»:

— Признаться, меня гораздо больше интересует что это существо делало на ракетоплане, принадлежащем планете Земля и государству Россия. Ась?

— Насчет сегодняшнего дня сказать не берусь, — неожиданно заговорил доселе молчавший Бирман. — Но вот некоторые его действия на борту ракетоплана можно реконструировать с довольно большой степенью надежности.

Мы как по команде развернулись на сто восемьдесят градусов и воззрились на траппера так, как если бы вместо Бирмана вдруг неожиданно заговорил сам рукокрыл.

— Достаточно одного взгляда на экипаж, чтобы понять: не сами они так улеглись, чтобы помирать. Уж больно ладно лежат, рядышком. Кто-то их уложил, верно?

— Это мог сделать последний оставшийся в живых космонавт, — сказал Федор, хотя по его тону было ясно, что он и сам не слишком-то верит в эту версию.

— Мог, — согласился траппер. — Тогда почему он оставил это существо в таком состоянии?

Бирман кивнул на инопланетянина. В самом деле, более всего напоминал он пьяного забулдыгу, которого сморил хмель по дороге домой, и тот за неимением лучшего притулился к забору в ближайшей подворотне.

— Оно может оказаться слишком ценным…

Бирман сделал многозначительную паузу.

— …Слишком ценным, чтобы оставлять его вот так… в беспорядке.

Я посмотрел на траппера с уважением. Пожалуй, слово «беспорядок» было ключевым во всей этой абсурдной ситуации: три мумии космонавтов-землян в компании мертвого монстра.

Я, часом, ничего не упустил?