Три капитана

К тому времени в дальнем углу Федора уже дожидались первые компьютеры из числа наименее громоздких, доставленные Бирманом с борта ракетоплана на забавном прицепе, имеющем форму почти идеальной сферы, водруженной на колесную платформу.

— Это что, дом будущего? — Полюбопытствовал я, наблюдая за тем, как открывается трехметровый шар цвета голубого майского неба. При желании в нем вполне могли поместиться и некоторое время довольно сносно жизнедеятельствовать человека три стройного телосложения. Но только — некоторое.

— Это гробница прошлого, — в ответ мрачно буркнул траппер и ловко откинул крышку, оказавшуюся на удивление легкой. — Доставать будете сами, я уже и так все руки отмотал, пока такелажил на этой вашей ракетопланке. Там, кстати, вас еще центральный полетный дожидается. Небось, тяжеленный, как голова наутро после попойки. Его уж вы сами как-нибудь.

Замечание насчет «тяжеленного» я поначалу принял было за шутку — ведь Бирман несколько раз отключал гравитацию на борту «Сома». Но потом вспомнил, что законы инерции невесомость не отменяет…

Внутри гробницы прошлого и вправду покоились заслуженные трупы: восемь бортовых компьютеров «Казарки», в одном из которых я узнал «Олимпик» — брат того, который видел у Смагина.

Федор тоже признал старого курилку. Он ласково погладил корпус и улыбнулся:

— Ну, теперь дело пойдет. Мы из него всё выудим. Я, брат Костя, на «Олимпике» каждую микросхему знаю…

И он скорее потащил старого железного знакомца на приборный стол, где «Олимпика» уже дожидался его далекий потомок — парсер «Алдан».

Работа спорилась, и это радовало. Большинство инфоносителей Смагину удалось завести, что называется, с пол-оборота.

Он сам тщательно копировал всю информацию, скрупулезно проверял и перепроверял, памятуя историю с флэшкой своего знаменитого предка, после чего отправлял мне по корабельной сети, и я начинал рыться в этих огромных массивах, выискивая, вытаскивая, собирая и фильтруя.

А затем пересылал всю золотоносную породу, где оставался хотя бы шанс, что вот-вот блеснет вожделенная крупинка драгоценного песка, на третий парсер в дальний конец нашего импровизированного машинного зала, где священнодействовала Тайна.

В массивных наушниках с полной изоляцией от внешнего мира она часами пялилась на экран сквозь какие-то диковинные огромные очки, которых я прежде на ней никогда не видел.

— Ты похожа на пчелу, — заметил я, просто чтобы поддержать разговор.

Не скрою, мне было приятно ее общество, особенно когда она не давала воли своему характеру, взрывному и импульсивному, точно темперамент канделианской носорожихи.

— Рабочую или трутня? — Осведомилась она, не сводя глаз с экрана, через который, я уже знал, бодро тянулась нескончаемая лента текстов и графики.

Эх, вот если бы она так же внимательно смотрела на меня, ну хотя бы изредка!

— Ка-ра-леву! — нараспев произнес я и добился таки, что она прыснула в кулачок. Значит, услышала.

— Ну уж нет. Хватит с нас и одного «ка-ра-ля», — заявила она, явно смягчившись. После чего прибавила вполне доверительно. — Знаешь, Костик, если честно, я его здорово побаиваюсь. Ну, того, который в реакторном отсеке. Мне почему-то кажется, что в один прекрасный момент, когда я отвернусь, он вдруг встанет за моей спиной. Нависнет и ка-а-ак…

Она показала обеими руками, как ее душит кто-то, стоящий позади.

От этого движения ее грудь тут же приподнялась и задорно уставилась на меня остро выпирающими приятными конусами, как если бы была самостоятельной и действовала по собственному усмотрению, не слушая хозяйку.

Черт, чер-р-рт, с этим инопланетянином мы все тут просто с ума сойдем!

А между тем, рядом такая симпатичная, умная, и самое главное — вполне расположенная ко мне девушка.

Я же вынужден день-деньской пялиться в монитор, чахнуть над каждым файлом как Кащей над своим златом-серебром и даже отвлечься на секунду не могу. Потому что мой язык сам собой вдруг принялся нанизывать слова на шампурчики фраз, причем слова, произносить которые у меня и в мыслях не было!

— А все-таки здорово ты придумала ему имечко. Вот уж точно — король, — заявил мой язык, заставив меня прислушиваться к бреду, который нес мой собственный рот. — Знаешь, в моей профессии порой очень важно найти единственно правильное, точное слово. Интересно, а как его называли те, которые… которые… эээ… сейчас в холодильной камере? Космонавты, в общем.

— Думаю, скоро мы это узнаем, — предположила она, поправляя прическу.

И в этом движении тоже было море обаяния и бездна грации.

«Так птицы по утрам отряхиваются от росы» — немедленно возникла в моем воспаленном мозгу эта дурацкая банальщина и крепко застряла там, наотрез отказываясь уходить.

— Уверена, мы обязательно найдем какие-то материалы, связанные с «королем», — кивнула она. — Если же он был говорящий, то непременно должен был наговорить им, наверное, такого…