Три карты усатой княгини. Истории о знаменитых русских женщинах

Через пятьдесят с лишним лет в Александринском театре дважды в неделю, когда давали трагедии, можно было видеть вдову действительного тайного советника и сенатора, ценителя искусств и мастера петербургской масонской «Ложи Орла Российского» князя Ивана Алексеевича Гагарина. Прежде чем направиться на свое место в бенуаре, она обычно останавливалась у служебного входа и смотрела, как идут артисты. С людьми сцены, однако — что было принято аристократами той поры, — княгиня не общалась и после спектакля всегда отправлялась домой, в одинокую квартиру на Фонтанке. Если бы кто-то из далекого 1796-го смог бы перенестись в конец 40-х годов следующего века, вряд ли бы он признал в этой стареющей, полной достоинства импозантной даме робкую девочку в миткалевом платье, стеснявшуюся своей «безродности» и старательно избегавшую разговоров о своем происхождении.

Тут скрывалась жгучая тайна. В детстве эта тема всегда была для нее запретной. Много позже, уже приобретя титул «великой трагедийной актрисы», она узнала, что отчеством и фамилией — Семенова — обязана дворовому человеку Семену, получившему вольную вместе с матерью, крепостной родовитого и богатого смоленского помещика Путяты. Но Семен не был ее отцом. Не был ее отцом, скорее всего, и учитель сына Путяты, позже — секретарь кадетского корпуса Прохор Жданов[27], в доме которого она воспитывалась до поступления в училище. Бытовала версия, что отец Семеновой — сам Путята, но точно установлено, что это не так — не сходится по срокам.

В то же время кто-то, имевший весьма высокое положение и пожелавший остаться неизвестным, хлопотал о ее судьбе и устройстве в училище. Ведь попасть туда было непросто — едва ли не половина из восемнадцати детей обоего пола оказались в числе воспитанников попечением самой императрицы. И почти все они — это надо отметить особо — происходили из актерских семей. Ее появление среди них выглядело странно и вызывало вопросы, ответы на которые не найдены до сих пор. Тайна Семеновой так и осталась тайной — мать не открылась ей даже на смертном одре. Ей не удалось узнать даже то, был ли у них с младшей сестрой Нимфодорой, тоже впоследствии прошедшей через училище и ставшей актрисой первого ряда, общий отец. Обе они были красавицы, но при этом в них отсутствовало хотя бы малейшее сходство.

Тайна рождения наложила отпечаток на всю дальнейшую судьбу Семеновой. Соученики преследовали ее насмешками, недомолвками и шушуканьем за спиной. Она отвечала им презрительным молчанием и держалась особняком. Возможно, именно тогда в ней сформировались качества, которые позже резко выделяли ее из актерской среды. Семенова отличалась запредельным самолюбием, не терпела никаких сравнений с собой и стремилась побеждать в любом соперничестве.

Что не удивительно: она с детства чувствовала свою необычность. Не была капризна, но вела себя так, словно ощущала свое предназначение. Она была холодна и давала волю страстям лишь на сцене, ненавидела лакейство, весьма распространенное в тогдашней актерской среде, и не искала ничьего покровительства. Грациозная сдержанность — вот что отмечают в ней современники, знавшие ее с юных, почти детских лет.

Впрочем, ее предощущению своей особой судьбы были причины. Очень рано стала очевидной уникальность ее способностей. Семенова, как мало кто, соответствовала требованиям театра своего времени, вбиравшего в себя многие из ныне самостоятельных видов искусств. Кто-то хорошо декламировал, кто-то обладал абсолютным слухом и приятным голосом, кто-то прекрасно танцевал… Ей же было дано все разом: природный драматический талант, позволявший органично, с одной репетиции входить в любую роль, музыкальность (у нее был контральто широкого диапазона), пластичность, — Семенова одинаково уверенно чувствовала себя как на оперной, так и на балетной сцене.

Ей рано стали поручать сольные эпизоды во «взрослых» драматических спектаклях. Она переиграла чуть ли не все известные роли пастухов и пастушек, пажей и юных принцев, исполнила все партии отроков в операх и амуров в балетах. В пятнадцать лет о ней заговорили знатоки, в шестнадцать у нее появились стойкие почитатели, в семнадцать, после роли Антигоны в драме Владислава Озерова «Эдип в Афинах», на нее обрушилась слава — невероятная, оглушительная, и в один вечер она сделалась знаменитой.