Три кило веселья

В общем, мы никак не могли понять – чего же хочет от нас наш боевой директор? По-моему, он и сам еще не очень-то определился. По-моему, он очень завидовал, что у соседних гимназистов есть все, а у нас – ничего. Даже наш стадион, когда строили гимназию, весь порушили и захламили.

И, кажется, я не ошибся.

– Вы посмотрите, какой порядок у них на территории. Чисто, аккуратно. Как в казарме 176-го мотострелкового полка, когда я им командовал.

– Так у них – три дворника и мусорная машина, и поливалка.

– А вам, значит, тоже лакеи нужны? Вам самим, молодым, красивым и сильным, не по пупку стадион привести в порядок. Вам же это нужно!

Тут он попал в точку. У нас многие ребята любят спорт. И хотят заниматься. Но негде. На футбольном поле – обломки бетонных блоков, баскетбольная площадка завалена старыми трубами, в яме для прыжков – битый кирпич, турник и брусья безнадежно погнул какой-то самосвал во время строительства.

Словом, идея Михалыча многим пришлась по душе. Договорились устроить субботник.

– Я сам выйду с лопатой! – пообещал директор.

– А я с совочком, – сказал кто-то. – Сестренка даст на время. Она в субботу в детский сад не ходит.

Семен Михайлович посмеялся вместе со всеми, а потом строго напомнил:

– Однако главное для вас – учеба. Про нее не забывать ни во сне, ни наяву. Ни в будни, ни на субботниках.

Вот и пойми его.

Лешка опять ждал меня под березкой.

– Как дела? – спросил я.

– Очень хорошо, – бодро отрапортовал братишка. – Отметок не было, из класса не выгоняли. Только Мишка запись в дневнике сделал.

– Опять уснул на уроке?

– Нет, Дим, за правду.

Да, за правду люди часто страдают. И покруче, чем запись в дневнике.

– Он, Дим, на географии спросил: «Ну, кто знает путь из варяг в греки?» Я и сказал: «Никто!» Я и этих греческих варягов не знаю. Ну их! Давай делом заниматься.

– Каким?

– Забыл? Нужно ведь Степика обратно внедрить. Папа велел.

– Тебе велел? – съязвил я. – Через дырку в стене приказал?

Но вообще-то я и сам об этом думал. Оказывается, Лешка даже придумал, как это сделать. Оказывается, очень просто.

– Если они все там жулики, значит, и Степик должен быть жуликом. Пусть что-нибудь украдет в «Копейке»… Но не очень дорогое. А потом этому Льву похвалится. Тот хлопнет его по плечу и скажет: «Молодец! Наш человек! Какие тебе тайны нашего бизнеса открыть? Выбирай!»

– Идея хорошая. – Я не стал Лешку обижать. – Но надо по-другому. Папа говорил – потоньше. Смотри: из-за кого Степик вылетел?

– Из-за Шаштарыча.

– Вот пусть он из-за Шаштарыча и вернется.

– Украдет его и разыщет, да?

– Ты что! За такие штуки знаешь как по головке гладят! Это тебе не «Копейку» ограбить.

Мы пошли домой, и по дороге я рассказал Алешке свой план.

– Пусть на Шаштарыча грабители нападут. Под покровом ночи. А Степик их всех раскидает.

Он загорелся:

– Пусть, Дим, они еще маски наденут. Пострашнее будет… – Тут он на секунду призадумался. – Нет, не стоит. Вдруг Степик сам их испугается. А где мы грабителей возьмем? Им же платить надо!

Грамотный мальчик, дитя телевизора.

– Грабители у меня есть, – сказал я. – Они его даром ограбят.

И мы стали приглядывать за Шаштарычем. Он все так же ездил в школу на джипе, но уже с другим водителем, и так же по-хамски с ним обращался. Тот открывал и закрывал для него дверцу машины, носил его ранец и ракетку для тенниса, отталкивал мощной рукой всех пацанов, которые попадались по дороге. Выслуживался лакей.

Приглядывая за Шаштарычем, мы стали замечать в сторонке и Степика. Он, видимо, тоже ловил подходящий случай.

И он вдруг настал. С нашей помощью.

Утром, у ворот гимназии, сценка.

Шаштарыч важно шагает к зданию, водитель, с его сумкой и ракеткой в чехле, семенит рядом.

– Сергей Львович, – подобострастно лепечет, – сегодня вечером за вами не смогу заехать. Движок что-то забарахлил.

– Твои проблемы, – не поворачивая головы, роняет Шаштарыч.

Однако проблемы оказались у него самого. Джип за ним вечером не заехал – неисправность в движке оказалась серьезной. (Позже мы узнали, что неисправность эту устроил Степик.)

Я сразу же позвонил Егору Никишову:

– Собирай ребят. Проводим операцию.

– Жаль, что не всерьез, – вздохнул Никишов. – Я бы этому Шаштарычу от души навалял.

– Еще успеешь, – пообещал я, вполне с ним согласный.

Никишов у нас в школе самый здоровенный. Он даже на директора смотрит сверху вниз. И голос у него басистый. Но вообще-то он добряк. Наверное, потому и занимается в секции карате. Чтобы воспитать в себе злость и решительность. Ну и друзья у него такие же. В спортзале – «кия!», а в школе – «спасибо, извините!».

Темнело. Мы с Алешкой затаились на детской площадке, под грибком. Группа Никишова скрывалась за трансформаторной будкой. Где-то поблизости наверняка маскировался майор Степик.

Сегодня у Шаштарыча фитнес в теннисе, он задерживается.

Наконец из здания выбегает стайка гимназистов. У ворот она распадается. Кто-то идет к метро, кто-то уезжает на машинах. И, кстати, никто из них не предложил Шаштарычу подвезти его по пути.

Шаштарыч, поеживаясь от сырого вечернего холодка, маячит возле ворот в одиночестве. Достает мобильник.