Три килограмма конфет

— Рано радуешься, потому что тебе тоже придётся научиться закрывать свой рот. Боюсь, через пару недель ты сдохнешь от отравления собственным не нашедшим выхода ядом, — злобно прошипел Максим. Я скрестила руки на груди вслед за ним и от нервов со всей силы покусывала внутреннюю часть нижней губы, уже ощущая во рту лёгкий привкус крови. Теперь не оставалось сомнений, что сегодняшний вечер закончится для меня окончательно испорченным настроением и, возможно, очередными слезами.

— Ты вообще умеешь нормально разговаривать, идиот?

— А ты умеешь, дура? — парировал Максим, сделав один угрожающие размашистый шаг ближе и прожигая меня взглядом, в котором вовсю плескалась ярость. Вопреки тут же возникшему дикому желанию отскочить от него куда подальше, я не сдвинулась с места, только задрала вверх голову, чтобы было удобнее отвечать своему заклятому врагу прямым и бесстрашным (хотя на деле скорее испуганным и умоляющим о пощаде) взглядом. — Можешь хоть разок умерить свою спесь, когда с тобой пытаются договориться?

— Ах, так ты хотел договориться? Извини, в потоке оскорблений и ехидства эта жалкая попытка как-то затерялась.

— Знаешь, что правда жалкое? Твои попытки обратить на себя всеобщее внимание. Ой, я сейчас тут поплачу, чтобы все меня пожалели! Ой, а теперь попробую изобразить из себя самую обиженную в мире суку, пусть всем будет стыдно! — по мере того, как его голос постепенно становился громче, мне казалось, будто и он сам растёт, пугающе возвышается надо мной как один из Атлантов, а я, напротив, отчаянно сжималась, уменьшалась до размеров песчинки, мечтая исчезнуть насовсем. — Поэтому ты так раздражаешь: ничего из себя не представляешь, но всеми силами стараешься хоть чем-то выделиться. А если что пойдёт не так, всегда можно просто взять и раз… — он осёкся на полуслове и внезапно застыл, глядя мне прямо в лицо и дыша глубоко и рвано, как после долгого бега. Краем глаза я видела, как высоко поднималась и тут же быстро опускалась его грудь, и пыталась сосредоточиться именно на этом, отсчитывая про себя незамысловатые движения, чтобы удержаться от необдуманных импульсивных действий и не загнать всё в ещё более глубокую яму.

— Что? Договаривай уже, раз начал! — срывающимся и дрожащим от подступающих слёз голосом потребовала я, начиная только сильнее беситься от его внезапного молчания, уже, кажется, десятого по счёту только за этот невыносимо долгий вечер. Судя по тому, как больно начинало щипать глаза, миссия не разреветься перед ним будет провалена через пару секунд.

— Да это… забудь, — сконфуженно пробормотал Максим и, словно внезапно опомнившись, тут же отступил назад, растерянно потирая затылок и уставившись куда-то в сторону явно в попытке смотреть на меня. Грудь распирало изнутри от жгучей обиды и чувства несправедливости, ведь я ничего не сделала и ничем не заслужила такое к себе отношение.

— Ты совсем ебанутый. Конченый мудак, которому надо бы с головой своей разобраться, — прошептала я тихо-тихо, почти неслышно, а финальным аккордом ещё и шмыгнула носом, испытывая даже больше ненависти к собственной несдержанности, чем к этой заносчивой сволочи. С ним и так всё ясно, вряд ли он считает необходимым задумываться о чувствах других людей, а вот зачем я осознанно влезла в такие проблемы — оставалось большим и требующим тщательного анализа вопросом.

Теперь я как никогда была согласна с мнением о себе Иванова: дура, идиотка и тупая. Иначе никак не объяснить все мои абсурдные попытки доказать ему, что я совсем не такая примитивная курица, как могло бы показаться. Смешно, но всеми своими поступками я как раз доказала себе обратное.

— Короче, я вообще-то хотел сказать, что… — в конце коридора раздались сразу несколько голосов и смешки, заставив нас обоих испуганно уставиться в сторону зала, откуда к нам вот-вот должны были выйти непрошеные гости. — Да блять! — неожиданно рыкнул за моей спиной Максим, отчего я подпрыгнула на месте и еле удержалась, чтобы не обернуться на него.

Звуки показались мне смутно знакомыми за мгновение до того, как из дверей выскочили, оживлённо переговариваясь и, кажется, о чём-то споря, Слава, Рита и Натка, судя по их неровной походке, активно опустошавшие запасы алкоголя, пока мы с Ивановым снова чуть не убили друг друга. Друзья сделали несколько шагов, прежде чем заметили нас, синхронно округлили глаза и приоткрыли рты как в каком-нибудь дурацком комедийном шоу.

Чанухин присвистнул, Марго несколько раз окинула меня взглядом с ног до головы, видимо, не в силах поверить собственным глазам, а потом громко охнула. И только Колесова, опомнившись первой, резво подскочила ко мне, но при этом явно не понимала, что дальше делать, и замерла истуканом на расстоянии вытянутой руки.