Три кита: БГ, Майк, Цой

После школы Андрей некоторое время работал продавцом аппаратуры в магазине радиотоваров – и стал обладателем отличного комплекта аудиотехники. Отец присылал семье деньги – и Андрей собрал вполне приличную коллекцию «фирменных» виниловых пластинок – настоящих, которых просто так в СССР было не купить. Они приобретались исключительно на черном рынке – на «толчке», как мы тогда говорили. «Толчок» постоянно разгоняли – милиция и добровольная народная дружина пристально следили за несанкционированным скоплением спекулянтов пластинками, аппаратурой, джинсами и прочими вещами, которые в принципе должны быть чуждыми советскому человеку. Поэтому «толчок» время от времени менял свою дислокацию. Первое время он находился в Автово, в чистом поле за трубами – не то за газопроводом, не то еще за каким-то проводом, и вид имел вполне сюрреалистический.

Представьте себе картину: грязный, дикий пустырь на самой окраине города – вдалеке последние жилые дома, толстенные трубы газопровода на подставках, тянущиеся неизвестно откуда неизвестно куда, – а рядом с трубами толпа прилично одетых людей с пластинками Beatles, Genesis, King Crimson, Rolling Stones – сотни наименований – обмениваются дисками, продают-покупают, оценивают состояние, изучают коды, пропечатанные на черном виниле, и надписи мелким шрифтом на торцах картонных конвертов.

Из «толчка» (который из Автово, после нескольких серьезных облав, перебазировался на улицу Червонного Казачества к магазину «Юный техник») выросли большие специалисты своего дела – многие из них нынче являются владельцами музыкальных магазинов, «свободные» же коллекционеры живут с продажи редких дисков, цены на которые по международным каталогам достигают нескольких тысяч евро.

История «толчка» – это история целой эпохи, это, как ни удивительно, может быть и небольшая, но вполне значимая глава в истории культуры как Ленинграда, так и Москвы, Новосибирска, Свердловска, Смоленска – всех университетских городов СССР. «Толчки» (или – как в Смоленске – «тучи») были едва ли не единственным каналом поступления в нашу страну хотя бы крох мировой культуры, завсегдатаи этих «черных рынков» могли ухватить мировой культурный процесс за хвост.

Речь о Цое, но я останавливаюсь на «толчке», пластинках – и дальше буду останавливаться – потому, что без этого совершенно нельзя понять, откуда и почему вдруг появился такой музыкант, что было, так сказать, питательной средой, в которой и рождались его песни, – и где находилась эта среда.

А находилась она в грязи пустыря в Автово и на заплеванном, замусоренном асфальте улицы Червонного Казачества. Позже – в квартире сына «предателя родины», эмигранта Валерия Панова – Андрюши-Свина, которого в ту пору называли «Оззи».

Андрей был на «толчке» большим авторитетом, с ним здоровались за руку «взрослые» коллекционеры (пластинки покупали-продавали не только юноши и даже не столько юноши, сколько мужчины взрослые, работающие на приличных работах и с виду ничем не выделяющиеся среди прочих, не причастных к рок-музыке жителей СССР). Трудно себе представить, что эти люди, с горящими глазами и дрожью в руках перебирающие пачки пластинок, принесенные с собой в портфелях и спортивных сумках, всю неделю работали инженерами на заводах или мастерами в горячих цехах.

«Толчок» был чем-то вроде клуба обладающих тайным знанием, имеющих почти криминальные пристрастия, субботы – а только по субботам собирались меломаны-спекулянты у «Юного техника», – субботы ждали всю неделю и ехали туда, как на праздник.

Милиция гоняла меломанов и у «Юного техника», пойманным могли впаять все что угодно – от статьи (не помню номер) за «нетрудовые доходы», проще говоря за спекуляцию, до антисоветской пропаганды. Хотя на тот момент времени официальных списков запрещенных групп еще не было, они появились при Андропове, но любая западная пластинка прекрасно подпадала под понятие «антисоветская пропаганда», вернее, «пропаганда чуждого нам западного образа жизни», что, по сути, одно и то же.

Андрей имел деньги (поскольку он работал и отец присылал вполне осязаемые суммы) и собрал хорошую коллекцию, слыл, как я уже говорил, на «толчке» человеком уважаемым.

К человеку с деньгами в СССР всегда относились уважительно. Правда, те, у кого денег было мало, жутко завидовали и люто ненавидели тех, у кого их много, но среди коллекционеров подобной ненависти не было: ростки капитализма все-таки отравили их души, и в отношениях между меломанами царило, в общем, равноправие.

Андрей любил музыку, слушал ее часто и громко, и его друзья и соседи привыкли к этому – Хуа Гофэн (сосед по лестнице, парень, значительно младше Андрея по возрасту) быстро влился в круг меломанов, на «толчке» Андрей познакомился с Вольдемаром, моим одноклассником, который стал заходить к Панову в гости – чем дальше, тем чаще, – а Вольдемар привел к Андрею и меня – показать «настоящего меломана».