Три кита здоровья

Достаточно взглянуть на человеческие зубы — хоть жителей Киргизии, хоть жителей Украины, хоть французов, хоть пуэрториканцов. Конечно же, это не зубы хищников. Пусть каждый представит себе разинутую пасть льва или тигра, а уж если не этих грозных зверей, то хотя бы рот своей домашней Мурки или оскал Полкана, не желающего допустить вас на территорию охраняемой им не за страх, а за совесть дачи. У нас же во рту находится отнюдь не этот набор саблевидных кинжалов, призванных и созданных для того, чтобы отрывать кусками плоть из туши повергнутой добычи и заглатывать их без разжевывания. Элементарное анатомическое исследование кишечника также подтверждает ту мысль, что мы владеем совершенно иным желудочно-кишечным трактом, с иными, чем у хищников, ферментативными подачами по ходу продвижения перевариваемой пищи. Наши зубы гораздо ближе по своему устройству к зубам травоядных. Они обладают широкими площадками для перемалывания, перетирания именно растительной пищи. Но в то же время наш пищеварительный тракт существенно отличается от того, которым наделена корова, и наши зубы, если их увеличить до размера, например, слоновьих, или, более того, мамонтовых, выкажут и важные отличительные особенности: наличие на плоских жевательных поверхностях некоторых специфических бугорков. Их присутствие характеризует зубы человека, высших приматов, большинства обезьян и, как это ни покажется странным, даже медведя. Это означает, что в процессе эволюции Природа подготовила нас к гораздо более широкой шкале возможностей, чем хищников и травоядных. Она предусмотрела для человека возможности всеядности, что подтверждает конструкция зубов и челюстей, а также комплексные возможности нашей желудочно-кишечной системы. Именно эта исторически закрепленная универсальность и предполагает возможность индивидуального подхода к каждой отдельно взятой человеческой особи к своему питанию, ту возможность, которой лишены волки, с одной стороны, овцы — с другой: они находятся в пределах достаточно узкого спектра отпущенных им способностей.

Индивидуальные же проявления человека практически безграничны. Вот вопрос: как можно не понимать различий в питании между эскимосами, с одной стороны, и, скажем, арабами — с другой? По условиям жизни мясо для обитателей Крайнего Севера было и есть основной источник белков, жиров, углеводов, витаминов и минеральных солей. За века и тысячелетия суровой полярной действительности весь их уклад, в том числе и уклад питания, оптимальным образом приспособился именно к подобным природным условиям. И ратовать за вегетарианство применительно к ним было бы достойно почетного обитателя дома умалишенных. Да, приспособительные возможности столь удивительного создания Природы, как человек, удивительно велики, и житель Крайнего Севера великолепно может отдохнуть на каком-либо из курортов Черного моря, потребляя при этом преимущественно персики и абрикосы. Точно так же обитатель африканской пустыни спокойно может отведать и мясного блюда, хотя естественным питанием для него является растительная пища, состоящая из экзотических для нас плодов, а также бобовых и разного рода злаковых лепешек.

И те и другие жители разнесенных зон нашей планеты могут быть здоровыми и благоденствующими при всей несхожести своих диет.

Любопытно, что люди гораздо шире в своих адаптационных возможностях, чем растения. Знаменитый естествоиспытатель и путешественник Ив Кусто рассказывает: если саксаул полить водой, он погибает. Гигант весом в тонну, высотой в четырнадцать метров и толщиной ствола в метр, выдерживающий песчаные бури, семидесятиградусную жару, гибнет от живительной влаги. А человек, жизнедействующий в саксаульных заповедных землях, способен благоденствовать везде, по всей планете.

Следовательно, индивидуальные подходы к питанию могут быть определены родовыми различиями человечества. Но они могут быть определены также и ритмическими, точнее биоритмическими, особенностями человека. Мне уже доводилось касаться темы «сов» и «жаворонков», то есть тех, кто работоспособен преимущественно вечером или преимущественно утром. Спрашивается: не является ли капитальной глупостью система наложения на людей, живущих по столь разным графикам активности, одной и той же жесткой догмы: «завтрак съешь сам, обед раздели с другом, ужин отдай врагу?» Декларация эта чревата грубыми помехами для здоровья, и те, кто ее отвергнет, будут правы. Но, может быть, имеет смысл пойти еще дальше и, прислушиваясь только к своему организму, нарушить неукоснительное якобы табу для потребления пищи и после восьми часов вечера?