Три кита здоровья

Надеюсь, читателю понятно, чем был вызван этот тревожный экскурс, едва речь зашла у нас о семейной жизни Анатолия Федоровича. Вот он и его молодая супруга идут по бульвару, оба модно, красиво и нарядно одетые, так и хочется сказать: «Хороша парочка — баран да ярочка!» Они идут и держат за руки весело подпрыгивающего между ними очаровательного сынишку. Но эта чудесная с виду семья несет в своих недрах уже жестокий внутренний конфликт и находится накануне воистину кровавых испытаний и драматического разрушения. Весьма скоро супруги разойдутся по целому ряду позиций и прежде всего из-за поразительного неведения в тех вопросах, о которых мы только что говорили. Они абсолютно безграмотны в понимании психологических различий между мужчиной г женщиной, они девственно чисты и воистину не замутнены также и в области интимных отношений, им никто и никогда не объяснял, что самым крепким цементом, скрепляющим семью после того, как рассеялась безумная страсть первых недель, после того, как деловое и прагматическое время развеяло хмель новизны, что после этого самой сильной скрепляющей связью между мужчиной и женщиной является их дружба-любовь. Или любовь-дружба. Постоянное тяготение полов к семейной жизни должно подкрепляться и скрепляться таким могучим, общечеловеческим, высоконравственным качеством, как дружба, как уважение к личности и к характерным особенностям того, кто со-впряжен с тобою в общую телегу совместных дел, забот, хлопот, занятий и т. д. Нет, у наших молодых супругов вся шкала из взаимных различий породила не уважение к родовому и индивидуальному своеобразию каждого, но глубокое недоумение, а затем раздражение и неприятие.

В таких-то обстоятельствах и рассмотрим некую гипотетическую ситуацию. У жены Анатолия Федуловича есть подруга, естественно, она входит в их дом. Это молодая мать-одиночка, никогда не знавшая семейного счастья и страстно, глубоко, как говорится, всеми фибрами души мечтающая об этом счастье. Не будем скрывать и того, что ей хотелось бы социализироваться, так как общественная атмосфера далеко не всегда и не везде снисходительна к матерям, родившим вне так называемого законного брака. Сверхтонким женским чутьем она улавливает, что весьма симпатичный ей Анатолий Филиппович душевно постоянно напряжен и не производит впечатления человека, довольного жизнью, хотя как будто бы его первые шаги по служебной лестнице вполне удачны. Она с недоумением видит и слышит, как его жена периодически и резко пресекает его прилюдно. Так сказать, ставит на место с полным осознанием своего хозяйского права на это. Ей совершенно понятно, что в подобной раздраженной обстановке о теплых отношениях между супругами говорить не приходится.

Как бы случайно (а на деле все это было воистину гениально ею придумано) Анатолий однажды оказался у нее дома. То ли должен был что-то по дороге с работы мимоходом взять, то ли еще нечто несущественное сделать неважно. Очевидно, это был ее единственный и последний шанс, потому что она была старше его, она была искренне взволнованна, а потому действительно прекрасна, как будто кто-то зажег в ней колдовскую лампочку изнутри. Она проявила максимум такта и во всем соответствовала ему идеально, чего он не мог по контрасту с женой не почувствовать. Впервые в жизни он понял, что он мужчина. Она вела себя так, что после этой встречи его начала распирать внутренняя гордость: эта ночь, когда женщина была безмерно счастлива, потому что она была именно с ним, переакцентировала его представления о себе в гораздо более самоуважительную сторону, чем прежде. Эта женщина была не только счастлива от близости с ним, но она сумела и донести до него свое счастливое состояние, что играет колоссальную роль в самосознании мужчины (женщины, которые подобной диалектики не понимают, теряют в жизни очень многое). Короче говоря, эта приближенная в прошлом подруга жены сделала все, чтобы Анатолий Фотиевич ушел к ней навсегда. Разъяренная жена пишет на него заявления, и когда он узнал об этом, то воспылал к ней такой ненавистью, что со всей определенностью и резкостью заявил, будучи вызван для объяснений: «Можете уволить меня, сослать на каторгу, но к женщине, которая способна написать на меня донос, я не вернусь даже под страхом смертной казни!»