Три комнаты на Манхэттене. Стриптиз. Тюрьма. Ноябрь

Подойдя к двери, он сказал не оборачиваясь:

— Признайся, что ты получила по заслугам.

Когда чуть позже него она спустилась, Наташа уже заменила ее за столом дантиста, и тот смотрел на Селиту с некоторым смущением, не приглашая вернуться. Мари-Лу и Кетти собирались уже подняться, чтобы переодеться для выступлений. Селита подошла к стойке бара, уселась на табурет, и тут она поняла, что Мари-Лу не придет ночевать в эту ночь на площадь Командант Мария.

Швейцарец последней субботы месяца, как его здесь называли, поскольку не знали его имени, сидел в углу один, не интересуясь ничем, что происходило вокруг. Не догадываясь, как это нелепо здесь выглядит, он достал из кармана газету и стал ее читать.

Он был уполномоченным одного женевского банка и каждый месяц приезжал в Канн, чтобы встретиться со своим богатым клиентом. Тот доживал свои дни в одной из самых красивых вилл на Лазурном берегу, изредка выезжая из нее в автомобиле в обществе шофера и сиделки.

При первом посещении «Монико» швейцарец долго изучал их всех и не ушел до закрытия. Танцевал он всего один раз, исключительно для того, чтобы иметь возможность поговорить с Мари-Лу. Своими манерами простой и доброй девушки она внушила ему доверие больше других.

— Я не вернусь сегодня ночевать, — объявила тогда Мари-Лу Селите, когда они одевались, чтобы уйти. — Этот тип ждет меня за углом.

Их видели уходящими в сторону Круазетт. Мари-Лу вернулась в семь часов утра, и так как у нее не было ключа, ей долго пришлось стучать в дверь, ожидая, пока услышит и проснется Селита.

— Прости меня, подружка. Представь себе, что он поставил будильник на шесть часов, не предупредив меня, и заявил, что сделал это для того, чтобы я ушла, не привлекая внимания служащих отеля. Он живет в «Карлтоне», занимает большие апартаменты с салоном. Я запомнила номер — триста первый. Мы туда не входили вместе. Опасаясь портье, он мне сказал: «Через десять минут вы подниметесь в триста первый номер и ничего не спрашивайте». Он воображал, что я буду ожидать, бродя взад-вперед по улице. Естественно, что все это время я болтала с Луи — ночным портье.

И с тех пор комедия разыгрывалась каждый месяц. Швейцарцу не приходило в голову переменить партнершу. Он терпеть не мог никаких неожиданностей, ничего, что может усложнить жизнь, и хотел, чтобы все шло по раз заведенному порядку.

Из-за его присутствия Селита чуть было снова не изменила свои планы, ибо при мысли о том, что ей придется возвращаться сегодня одной, девушке стало не по себе. Без денег она не могла покинуть Канн, но ничто не мешало ей перестать цепляться на Леона и заинтересоваться каким-нибудь другим мужчиной.

Совершенно кстати оказался снова здесь человек в твидовом костюме, сидящий на том же месте, что и накануне, со своим обычным спокойном видом и с раздражающей ее улыбочкой. Она была убеждена, что он приходит сюда ради нее, она явно его заинтересовала. Присутствовал ли он во время этой сцены с туфлей?

А почему бы ей не начать именно с ним все сначала?

Она наклонилась к Людо, который только что налил ей виски.

— Ты знаешь, кто это?

Он посмотрел в указанном направлении и покачал головой.

— Я тоже задавал себе этот вопрос. Он явно не из Канна, но не иностранец, а француз. У него большая машина с откидным верхом. На прошлой неделе, когда я подрабатывал в яхт-клубе, он был там среди сливок общества.

Мужчина угадал, что говорили о нем и им интересовались. Театральным жестом он вынул из своего бумажника с золотой монограммой визитную карточку и попросил бармена передать ее Селите.

Та прочитала:

«Граф Анри де Деспьер».

Было указано два адреса, один в левой стороне, другой в правой. Первый гласил: «Замок де Деспьер в департаменте Йериго», а второй — «улица Франциска I, Париж».

Она направилась к нему, вернула визитную карточку и сказала очень холодно:

— Спасибо.

— Позвольте вам предложить выпить.

— Не сейчас. Я только что выпила виски, а еще шампанское, к тому же скоро мне нужно идти готовиться к выступлению.

— Я знаю расписание.

Она заметила, что Леон со своего места у входа наблюдает за ними, и у нее еще раз возникло желание все бросить и начать заново.

— Вы еще долго пробудете в Канне?

— До того момента, пока моя супруга не обнаружит, что ей тут надоело.

Она заметила обручальное кольцо на его пальце, а также перстень, на печати которого был выгравирован, как она теперь понимала, герб его рода.

— Вы разочарованы? — поинтересовался он.

— Почему?

— Вы могли бы питать разные иллюзии. Ведь когда плохи дела с одним, возникает естественное желание попытать счастья с другим.

— Что вы хотите сказать?

Он ничего не ответил, только посмотрел в сторону хозяина.

— Кто вам об этом рассказал? — спросила она.

— Никто. Просто у меня есть глаза. Вы странная девушка, Селита.

Имя ее он прочел, конечно, на витрине, где висят фотографии, но как бы то ни было, она чувствовала себя смущенной.

— Ваши подруги уже там, наверху. Я полагаю, вам пора одеваться. Что вы сегодня танцуете? Французский канкан?