Три комнаты на Манхэттене

Кальмару вдруг захотелось все ей рассказать. Он знал, что это безумие, но ничего не мог с собой поделать. Ему невмоготу было это молчание, этот нелепый влюбленный взгляд, которым она обволакивала его. Можно было подумать, что, захватив его врасплох, она испытывала такое же чувство умиления, как при виде мальчика, тайком подобравшегося к банке с вареньем.

— Я провожал друга, в ту минуту, когда поезд тронулся, заметил, что в руках у меня остался его чемоданчик. А он и так нес два чемодана.

Не видела ли она, как он вынимал чемоданчик из первого автомата?

— Я очень рада, что встретила вас, месье Кальмар. Ведь это совсем иначе, не то что видеть вас на работе…

— До свидания, мадемуазель Денав…

— До свидания, месье Кальмар… Впрочем, стойте… Я давно собиралась вам сказать, да все не решалась… Здесь, в толпе, это проще… Мне хочется, чтоб вы знали, что в моем лице вы имеете друга, что лучшего друга, чем я, у вас нет, что я пошла бы на все, чтобы вам помочь…

И, не дожидаясь его ответа, его реакции, она бросилась на платформу и затерялась в толпе лыжников в спортивных костюмах.

IV

— Месье Кальмар!..

— Что, мадемуазель?

Она так робко вошла к нему в кабинет, что он даже не сразу заметил ее и вздрогнул от неожиданности. В руках у мадемуазель Денав был блокнот для стенографирования и карандаш.

— Вы не забыли, что я сказала вам вчера на вокзале?

Он смущенно пробормотал, глядя куда-то в сторону:

— Кажется, помню…

— Я хочу еще добавить, что это не слова, брошенные на ветер.

Визит ее был, конечно, заранее обдуман. На ней было платье, которое Кальмар никогда еще не видел, а на лице гораздо больше косметики, чем обычно. Если лицо ее не стало более привлекательным, то облегающее платье подчеркивало формы, которых он раньше просто не замечал.

— Я должна с вами поговорить, месье Кальмар… Это крайне необходимо.

— Я вас слушаю…

— Не сейчас… Ведь каждую минуту сюда может кто-нибудь войти…

Она улыбалась ему с видом сообщницы, умеющей держать язык за зубами, уверенной, что он оценит ее сдержанность…

— Вот о чем я подумала… Сегодня суббота… После полудня здесь никого не будет…

— Разве только патрон…

— Месье Боделен уехал в Брезоль и вернется лишь утром в понедельник. Я сама печатала письма и телеграммы, в которых он назначал деловые свидания…

Он смотрел на нее, пораженный, не понимая, к чему она клонит.

— Вы можете сказать жене, что у вас срочная работа и вам пришлось задержаться… Я же договорилась с месье Шалланом…

— О чем договорились?

— Я сказала ему, что не успела закончить работу и что мне удобнее остаться часа на два в субботу, чем после рабочего дня на следующей неделе.

— Но…

— Давайте в два часа?

Можно было подумать, что он давно этого домогался и она назначила ему наконец вожделенное свидание.

— Вы хотите сказать…

— Я понимаю… вы смущены… Но вы увидите… Итак, до скорой встречи…

Он даже забыл купить «Трибьюн де Лозанн» и, выпив на этот раз не две, а целых три рюмки аперитива, пренебрег хлорофилловым драже, хотя оно и лежало у него в кармане пиджака.

— Что с тобой, Жюстен? — спросила Доминика.

— Ничего. Только мне придется снова пойти в контору. Мы получили новый каталог «Сирс-Робак». В этом году он весит не менее килограмма, а патрону нужно, чтобы в понедельник утром я ему уже представил список новинок…

— Вот как! Впрочем, все равно льет дождь…

Он сразу понял смысл ее ответа.

— Что бы ты делал дома? По телевизору нет ничего хорошего, а я обещала детям свести их позавтракать к Клемане…

Жюстен рассеянно поел, через двадцать минут был снова на авеню де Нейи и спросил швейцара:

— Мадемуазель Денав пришла?

— Нет, месье, а разве она должна прийти?

— Мы должны закончить срочную работу… Вы не видели патрона?

— Он уехал с месье Марселом около десяти часов…

Кальмар шагал взад и вперед по кабинету, сконфуженный, обеспокоенный, понимая всю смехотворность ситуации. А разве не был он смешным всю жизнь, разве не потешались над Червяком еще в детском саду?

На лестнице раздались ее шаги, и, остановившись посреди кабинета, он услышал, как она копошится в своей комнате. Затем дверь открылась…

— Послушайте, Жюстен… Я знаю, что не должна вас так называть, но сегодня не могу иначе…

Она была возбуждена, взволнована, пальцы ее теребили платок с каймой из тонкого кружева.

— Видите ли, я не могу спокойно жить, зная, что вы несчастны… Вы понимаете? Я уверена, что вы не могли не заметить, что я люблю вас, и ничего не сделали, чтобы меня отвадить…

Кальмару показалось, будто он вдруг попал в густой туман. До него доносились слова, он понимал их смысл, не постигая реальности происходящего. Ему хотелось крикнуть: «Да вы сошли с ума! Вы просто рехнулись…»

Взять пальто, шляпу, выбежать на свежий воздух, к нормальным людям, которые не будут говорить ему такое…

— Все на работе жалеют меня оттого, что я одна, но они не понимают, что никто так не одинок, как вы… Верно, Жюстен?

— Не знаю… Ничего не могу понять…