Три короба правды, или Дочь уксусника

— Ничего подобного! — возразил письмоводитель. — Макаров вовсе и не мой отец. Мой отец — полидзмейстер. А вы, мамаша, не деритесь! Я вас не просил с ним шуры-муры крутить и меня рожать!

— Да если бы мне на пути не попался такой же, как ты, дурень с романтическими бреднями в голове, я бы не за городового замуж была бы выдана, а за купца какого-нибудь, да и ты не должность письмоводителя при участке бы занимал, а в гимназиях, как человек, учился!

— А чего у него за бредни? — спросил Артемий Иванович с полным ртом, набитым капустой.

— Да у дочки нашего пристава, Ивана Александровича, нянька есть, Лизавета. Хорошая девка, добрая. А жена-то его, жидовка, одно только название, что жена — с Духова дня два разу всего дома бывала.

— Они крещеные, — сказал Макаров.

— Молчи, горепроизводитель! — Кухарка опять замахнулась на своего сына. — Туда же! Так вот наш Иван Александрович с Лизаветой сошелся, и все-то у них ладно, да только сынок мой тоже к Лизавете подкатывать стал.

— А что я-то? Я к Лидзавете с самыми чистыми и непредумышленными намерениями…

— От ваших чистых намерений одно для всей жизни расстройство происходит! Твоего отца тоже из чистых намерений оболгали, дескать, растлил он прислугу свою малолетнюю!

— А я тогда откуда появился? — вмешался недоросль.

— Много ты понимаешь! Александр Захарович такой добрый был, участливый, представительный. Я от них ничего, кроме благодеяний и ласки, не видела.

Кухарка треснула делопроизводителя кулаком по тощей хребтине.

— А я-то чем виноват? — шмыгнул носом тот. — Чуть что — здраздвуйте, по спине!

— Испортишь жизнь Лизке — удавлю вот этими руками!

Кухарка взяла с лотка опорожненную миску и быстрыми шагами удалилась прочь.

— Вот она вам тут все про мои чистые помыслы плела, — сказал Макаров Артемию Ивановичу. — Так вы ей не верьте. Какие ж у меня чистые промыслы, когда я человек практичный? Я дза приставом с Лидзаветой скводзь дзамочную скважину подглядываю, как они там радзвлекаются, дза самоварами чаи с баранками гоняют. Ежели Ольга Иосифовна раньше с Иваном Александровичем не радзведется, то я тогда на Лидзавете женюсь со всем моим превеликим удовольствием…

— Так ты, значит, с приставовой женою венчаться хочешь, коли разведется?

— А кто ж этого не хочет?! Писаная красавица… Просто слюнки текут…

Артемий Иванович замотал головой.

— Не хорошо-с, не по-христиански это, молодой человек. Этакий, прости Господи, зеленый стручок, а уже развратничает. Принеси-ка мне лучше хлеба. Ваша капуста без хлеба в глотку не лезет.

— Перебьешься, — с обидой ответил Макаров.

— Ах так! — Артемий Иванович набрал в грудь воздуха и закричал:

— Напали на мирного французского гражданина, тираны!

И запел «Марсельезу».

— Ну ладно, ладно, чего там с арестантом разболтался! — прикрикнул на письмоводителя Нефедьев. — Ступай к себе в канцелярию.

Дождавшись ухода Макарова, Нефедьев прикрыл дверь, ведшую в арестантскую, открыл окошко в камеру и поманил к себе пальцем Артемия Ивановича, уже закончившего пение.

— Эй, ты, мусью, поди-ка сюда.

— Парле франсе, силь ву пле, — нагло ответил тот, даже не приподняв задницы с нар.

— Француз, говоришь… — Нефедьев недобро ухмыльнулся. — А как это ты с Настасьей изъяснялся только что? Она языкам никаким не обучена, кроме матерного.

Из окошка высунулась рука и захлопнула кормушку. Нефедьев опешил.

— Ах ты, французская каналья, — сказал он и повернул ключ в замке арестантской. — Вот я тебе сейчас зубы пересчитаю, сразу по-нашему заговоришь. А! — сказал Нефедьев торжествующе. — Крест-то на тебе православный!

— Ну! — сказал Артемий Иванович. — Прямо Лекок с Видоком! Вернусь после праздников в Департамент, велю тебя к нам секретным агентом взять.

— Я так и думал! — воскликнул Нефедьев со слезой в дрогнувшем голосе. — Я сразу вас по роже по наглой признал. У меня самого такая три года назад была, когда я сюда впервые прибыл. Я тоже думал, что как сюда вошел, так же легко и выйду. Уж не от самого ли вы Петра Николаевича Дурново внедрены?

— Стоп машина! — сказал Артемий Иванович. — А ты откуда знаешь?

— Да как же мне не знать! У нас и такой план сперва с Петром Николаевичем был, чтобы я арестовался тут в участке. Да только не пошли мы на это, какой толк один день под шарами просидеть — разве что высмотришь!

— Погоди-погоди! — остановил Нефедьева Артемий Иванович. — Так ты, значит, сюда Петром Николаевичем внедрен?