Три короба правды, или Дочь уксусника

– Полковник, почему в самый разгар приема в посольстве погас свет? – спросил генерал, подходя к столу.

– Это, ваше превосходительство, непредусмотренное физическое явление, трагическая, скажем так, случайность. Один из осаждаемых сгорел, схватившись за два провода в буфете капитана Варакуты. И тем погасил свет во всем квартале. Варакута признался, что просто собирался украсть электричество в посольстве.

– Как можно красть электричество? – изумился Черевин. – Это же предмет эфемерный! А что с ящиками из-под пороха?

– Просто пустые ящики. В них Варакута материалы с завода носил, а выделенные на покупку деньги себе брал.

– Вы допросили господина кухмистера и его дочерей, как я просил?

– Вот, допросили-с, – не отрываясь от письма, показал пером в сторону кухмистера Соколов.

– Девица Владимирова, Глафира Петровна, уже пришла в себя и может говорить, хотя и очень слаба, – пояснил Секеринский. – Она показала, что уже давно может разговаривать, но не делала этого из опасения возвратной горячки, которой ей угрожал доктор Казюхин.

– Доктора – в ДПЗ, – распорядился генерал. – Что еще?

– 5 января сия девица была заперта своей сестрой Василисой в дровяном сарае, предварительно связанная красной революционной лентой.

– Она ей еще сказала, ваше превосходительство: «Я буду жена венчанная, а ты дура набитая», – подал голос от печки Лукич. – Кто ж мог подумать, что дура-баба свою сестру по такому морозу в подвале в одном платье запрет! Глашка-то выть начала было, а все думали, что это опять тот самый бес сапожниковский вернулся.

– Какой еще бес? – удивился Секеринский.

– Да не бес то был вовсе. Это с атаманского полка хорунжий. Его сегодня казаки при штурме на Шпалерной в одних кальсонах на чердаке нашли. Уж как радовались! Мы, грят, ваше благородие, уж и в станицу отписывали! Это ж как надо быть охочим до женского полу, чтобы две недели без порток по такому морозу на чердаке сидеть!

– Боюсь, не придется вашему хорунжему этих пряников больше отведывать, – ехидно усмехнулся фон Ольденрогге. – Все естество свое к бесу отморозил.

– Погоди, я седьмого сюда приходил, и Глафира дома уже была, – помотал головой Черевин.

– Так ведь в горячке она была, – сказал Лукич. – И не разговаривала. Василиска-то испугалась, и на следующий день сестрицу сама вытащила, да в дом отволокла. Я Василиске даже помогал, она мне сказала, что на улице нашла.

– Лукич, розги приготовил? – прохрипел с дивана кухмистер.

– Да где ж их взять-то, Петр Емельянович? До Вербного воскресения розог не будет. Да вы не тревожьтесь, я метлу старую у Капитоныча возьму и в уксусе вымочу.

– Ваше превосходительство, внизу в зале кухмистерской сидят под охраной гвардейские офицеры, согласно вашему списку, – сказал генералу полковник Секеринский. – Я отдал распоряжение арестовать их всех во время штурма и доставить сюда. Они в один голос несли страшную чушь про террористов, которые неоднократно пытались отравить великого князя и совершили на него покушение с бомбой у австрийского посольства. Про какую-то панельную охрану, начальник которой тоже был едва не убит прямо у себя дома. Зачем-то приплели Св. Владимира и Андрея Первозванного. Я осторожно выразил мнение, что у Его Высочества в гвардии распространилась какая-то параноидальная мания, но они яростно утверждали, что никакой паранойи у них теперь нет, и в доказательство все как один демонстрировали странные синие пятна на ягодицах. Все это записано в протоколах допроса. Аполлон Николаевич, вы переписали? Тогда передайте его превосходительству хотя бы то, что уже переписано. Когда я допрашивал корнета Борхвардта из кирасирского Ея Величества полка, у того на губах выступила пена, а поручик Пургольд из конной гвардии при аресте изволил съесть какие-то бумаги, предположительно Устав тайного общества, и теперь сидит на горшке. Слабительное ему дали, но пока не подействовало.

– А почему сразу желудок не промыли? – прервал речь полковника генерал.

– Не давался, ваше превосходительство.

– Сами будете теперь в говне ковыряться!

– Позволю себе заметить, что теперь уже это действие бесполезно, – заметил внештатный ординатор. – У нас один больной съел свой скорбный лист. Мы этот момент зафиксировали, тотчас накормив его свеклой. Но, представьте, ничего, около свеклы выходящее, бумагу не содержало, потому как клетчатка полностью разлагается в кишках.

– Вы не умничайте тут! Вы зачем здесь?

– Для освидетельствования господ офицеров я решился вызвать специалистов по психическим расстройствам, – пояснил Секеринский.