Три королевских слова

Я села рядом и приготовилась терпеливо ждать. Сразу стало легче, терзающие мороки начали бледнеть.

Не знаю, сколько прошло времени и сколько я так сидела, прислушиваясь к тихому дыханию. В конце концов он зашевелился и приоткрыл глаза. Сначала взгляд был мутным и бессмысленным, потом Чудовище заметил меня, легонько вздохнул и снова закрыл глаза.

Я протянула лапу и снова потрогала его руку.

— К-кы-ы-ы… — еле слышно произнес он. — Кы… — Нелепая морда исказилась от усилия, верхняя губа вздернулась, обнажились клыки. — К… к… с-с… Кы-ыса!

9

Больше всего новому слову в своем лексиконе радовался сам Чудовище. Он с удовольствием повторял на все лады «кы-ыса» столько раз, что, не будь он слаб рассудком, я так или иначе заставила бы его замолчать. Однако невинная ущербность Чудовища сковывала мою волю.

К тому же, осознав положение, я пришла к выводу, что отыгрываться на единственном существе, с которым можно контактировать хоть как-то, пусть даже на уровне жестов и взглядов, было бы верхом неблагоразумия.

Несколько раз я возвращалась к памятным словам крысиной ведьмы об убежище: «И только от тебя будет зависеть, превратишь ты его в ад или в рай». Положим, на рай это место совсем не походило, да и никогда не станет походить, но от моей стойкости и здравомыслия действительно зависело многое.

Главное — не сдаваться, уговаривала я себя, и когда-нибудь фортуна повернется лицом.

Все можно исправить, если выжила душа.

Поэтому я регулярно совершала обход дома и двора — в надежде на вдруг открывшуюся лазейку, — и так же упрямо продолжала разговаривать с Чудовищем, как если бы он мог меня слышать.

Так проходили дни и ночи, а я по-прежнему была заперта в этом месте и даже не смогла определить, где именно нахожусь. Небо иногда озарялось адскими всполохами, иногда приобретало нежную петербургскую перламутровость; во дворе рос обычный бурьян, но среди заурядных сорняков качались на тонких полосатых стебельках цветы с прозрачными лепестками. В библиотеке рядом стояли книги, набранные незнакомым шрифтом — таких букв я не знала, — и книги на русском, английском и других знакомых языках.

Словом, это был какой-то перекресток миров, но такой, где на всех направлениях стоят запрещающие движение знаки. Утешало одно: мы с Чудовищем притерлись друг к другу и неплохо ладили.

Просто удивительно, насколько быстро исчезло психологическое напряжение от разницы в наших размерах. Совсем скоро я перестала остро реагировать на гигантские габариты своего соседа по заточению и принялась командовать им направо и налево, используя все возможности кошачьего обаяния… и испытывала в связи с этим некое извращенное наслаждение.

С одной стороны, я мечтала о том времени, когда мой сосед поумнеет и обретет полноценный разум. С другой стороны, чувство власти над существом, в двадцать раз превосходящим меня по размерам, как-то по-особенному грело душу.

В бытность мою человеком я не замечала за собой склонности к капризам, но теперь такое состояние стало частью натуры. Тут определенно проявлялось влияние моей кошачьей ипостаси: открой дверь, хочу выйти, вы-ы-ыпусти меня немедленно, а нет, уже не хочу, нет, снова хочу, теперь желаю рыбки, это не та рыбка, я не буду ее есть, я лучше пожую сухую травинку, потому что меня никто не кормит, а теперь на ручки хочу… и так далее.

Надо сказать, Чудовище с охотой подчинялся — у меня было приятное ощущение, что от этой игры удовольствие получают двое. Но иногда я убеждалась, что в некоторых случаях он способен настоять на своем.

Спустя какое-то время я вспомнила загадочное происшествие с выкидыванием предметов в форточку и стала обкатывать шальную мысль: а не прыгнуть ли мне туда же? Ведь под окном не обнаружилось ничего — ни осколков, ни грязи, ни мокрых следов. Следовательно, объекты перемещались в какое-то другое место, скорей всего, на некую магическую свалку. Может статься, оттуда есть выход в большой мир… и неважно, каким он окажется.

Для начала можно было прыгнуть на раму, принюхаться, приглядеться, поразмышлять.

…Я присела на подоконнике и заерзала, примериваясь (прыжки все еще оставались моим слабым местом). Именно в этот момент Чудовище зашел в комнату, мгновенно сообразил, что я собираюсь сделать, и одним скачком преодолел расстояние, разделявшее нас. Он проворно сгреб меня и крепко прижал к своему туловищу. Я протестующе завопила и стала отпихиваться всеми четырьмя лапами, не выпуская, впрочем, когтей.

Не буду обострять отношений, все равно выжду и сделаю то, что собиралась, — по сравнению с простодушным Чудовищем я была коварным Макиавелли.

Завтра-завтра, не сегодня, так хитрюги говорят.

— Но-но, Кыса, — взволнованно произнес Чудовище. — Но-но!

Надежно придерживая меня одной лапищей, другой он взял с подоконника глиняный горшок с остатками какого-то засохшего растения и выкинул его в форточку.

На моих глазах горшок прямо в воздухе распался в пыль, и пыль лучами разлетелась в разные стороны.

Это было похоже на замедленную съемку взрыва.

Кроме холодильника-самобранца, в доме имелась форточка-аннигилятор.