Три королевских слова

— …Ну, как сказать «кто»… мама — ведьма, все говорят, сильная, работает библиотекарем. Что еще… Она очень хорошая. Добрая, красивая, умная. — Подумав, я добавила: — Мы все — мама, папа, я — живем в Оленегорске. Это небольшой рабочий поселок на севере моей страны. Я из простолюдинов, Ваше Высочество.

Вообще-то не стоило рассказывать про Оленегорск, где находился цех по производству магического оружия, лицу адской национальности, но рядом с зачарованной долиной для камуфляжа был построен еще один поселок Оленегорск, там тоже были промышленные предприятия, и он существовал вполне официально, будучи отмеченным на всех картах Кольского полуострова. Я подумала, что если не вдаваться в подробности, то сойдет.

— А отец?

— Папа на заводе работает. Там же, в Оленегорске.

Кайлеан шарил глазами по моему лицу.

— Да нет, — сказал он, отстраняясь. — Все это полный бред… А может быть, ваша мать часто отсутствует? Длительные командировки, частые посещения родственников?

Мама иногда ездила на семинары по сейду. Я пожала плечами.

— Бывает, но я бы не назвала бы это частыми и длительными отлучками. Примерно раз в полгода… уезжает дня на три по магическим делам… иногда выходит чуть дольше, но не больше недели. Мама вообще не может отлучаться надолго, в нашей библиотеке книги со сложным характером, без мамы они начинают хиреть и капризничать.

— Нет, это не то… А ваша мать когда-нибудь говорила что-нибудь о Свободной Конфедерации?

— Специально — нет, никогда. Мама вообще не любит разговоров о политике.

Кайлеан метнул в меня острый взгляд.

— То есть ваша мать избегала разговоров о Конфедерации?

— Знаете что? Когда очень хочется, то все можно интерпретировать в нужном свете без всяких наводящих вопросов. Если вы сейчас начнете рассказывать, что мама — глубоко законспирированный агент Ада, то я вам не поверю. Мама вообще очень домашний человек: у нас дом всегда сверкает, на обед первое, второе, третье и компот, белье свежепостирано, цветы политы. И все такое прочее. А в чем дело-то?

Кайлеан впал в задумчивость и рассеянно проговорил:

— Я не привык делиться неподтвержденными домыслами. Мне пока самому ничего непонятно. Пойдемте, Данимира Андреевна, я вас накормлю. Потом мы будем пить кофе, и вы расскажете мне подробнее о себе, о своих родителях и о том, как вы здесь очутились. И пожалуйста, без этих ваших…

— …Штучек, я в курсе. А все-таки в чем дело?

— Я уже говорил, домыслами не делюсь.

И эти люди учат меня не скрывать информацию, сердито подумала я.

…Но еще он назвал мои глаза серебристыми, за это кое-что можно было простить.

Завтрак тоже оказался не таким прекрасным, как я представляла. Мне была выдана тарелка овсянки. Очень скромной овсянки — на воде, без масла, соли и сахара.

— Так надо, — сурово сказал Кайлеан в ответ на разочарованные стоны. — Я не для того вытаскивал вас из кошачьей шкуры, чтобы вы в первый же день умерли от обжорства.

— А кофе? Вы обещали!

— Покончите с овсянкой — будет вам кофе.

Я героически съела овсянку. По правде, особого героизма не потребовалось. Я и забыла, как приятно съесть что-то горячее. Подавив желание вылизать тарелку, я выжидающе уставилась на Кайлеана.

Он подал мне чашку светло-коричневой, исходящей паром жидкости со слабым запахом кофе.

— Крепкого кофе вам пока нельзя, — пояснил Кайлеан.

— Ладно, для первого раза сойдет. Но мне предстоит вспоминать не очень приятные события. Неужели я не заслуживаю крошечного вознаграждения в виде маленького пирожного? Я сладости раньше не очень любила, а сейчас так хочется, просто сил нет…

Кайлеан нехотя согласился.

— Хорошо. Немного углеводов не помешает. Но только маленькое пирожное, очень маленькое.

— Малипусенькое! — радостно воскликнула я. — С миндальным кремом и вишенкой на верхушке взбитых сливок… или нет, крем пусть будет шоколадным, а вместо вишенки — апельсиновый цукат… или нет…

— Выбирайте сами. Довести вас до холодильника?

— Я сама.

Я мелкими осторожными шажками приблизилась к холодильнику, попыталась представить себе то, что хотелось бы, открыла дверцу и вздрогнула.

— Что там? — встрепенулся бдительный Кайлеан.

— А-а… это… нет-нет, ничего.

В два шага Кайлеан оказался возле холодильника и распахнул его.

— Данимира Андреевна! Это что? — вскипел он. — Это называется «малипусенькое»?

В холодильник был впихнут трехъярусный торт, из тех, что подают на свадьбе, — белоснежный, украшенный розочками и марципановой парочкой молодоженов, вальсирующих на верхушке торта.

— Это не мое, это мне подбросили, — быстро сказала я с интонациями опытного уголовника.

— Вот как? И кто же?

— Враги.

— Какие?

— Всякие. Большие и маленькие. Толстые и тонкие. Умные и… — Я с силой захлопнула дверцу холодильника, пока Кайлеан не успел разглядеть то, что успела увидеть я: парочка на вершине торта подозрительно напоминала нас самих.

Это просто типаж такой, сказала я себе. Высокий темноволосый жених и златокудрая невеста. Только у марципанового жениха был намек на закрученные по-бараньи рога, а у невесты из-под платья торчал кончик черного хвоста.