Три королевских слова

В любое другое время я бы подпрыгнула до небес, получив комплимент от скупого на похвалу Кайлеана. Но сейчас в его словах меня взволновало совершенно другое.

— …А «максимально близкой родней» — это как? — спросила я, когда вновь смогла говорить.

— Дети общих родителей, в крайнем случае одного из родителей.

Перед моими глазами завертелись портреты Ксении, Ани, Люды, Гели. Ни капли внешнего сходства! Да и вообще — откуда?

— Нет, — сказала я. — Да нет же. Подождите, Кайлеан Георгиевич. Уверяю вас, вы заблуждаетесь. Никто из них не может быть моей родней, это совершенно невозможно! И потом, ритуал, по-моему, был в пользу Мартина, именно он стоял на вершине пентаграммы!

Кайлеан начал скучающе разглядывать свои ногти. В этом разглядывании я уловила нечто многозначительное.

— Да нет… Этого-то и вовсе быть не может… Потому что он же сами знаете чего хотел… — сказала я севшим голосом.

Кайлеан продолжал изучать ногти.

— Да откуда… да нет, этого не может быть… — продолжала лепетать я. — Это уж слишком… слишком отвратительно, чтобы быть правдой.

— Тому, в чью пользу совершается ритуал, действительно необязательно стоять на вершине пентаграммы, это так. Если маг достаточно искусен, то он вообще может в соседней комнате в бильярд играть, за него все проделают марионетки. Но многое указывает на вашего несостоявшегося любовника… Например, помните его слова, когда не вышло дело с поцелуями?

Я припомнила и содрогнулась.

— Он сказал, что у меня слишком здоровые инстинкты…

Кайлеан снова пожал плечами.

— Это укладывается в теорию, не находите?

В теорию это укладывалось, а в мою бедную голову — нет.

— Но это же извращение какое-то, — пробормотала я.

— Для искусного колдуна ничто не является извращением, — снисходительно пояснил Кайлеан. — Есть только цель и достижение цели. Тем более что секс является неплохой и… особенно в случае с вами… — он повел подбородком в мою сторону, — безусловно, более приятной альтернативой смерти донора. Таким способом тоже можно получить многое. Не все целиком, но многое. Может, вначале ваш Мартин попытался пойти более мягким путем.

Я, похолодев, вспоминала, что Мартин неоднократно повторял, как ему жаль, очень жаль, очень-очень жаль… Да, на первый взгляд, это тоже укладывалось в дикую теорию Кайлеана, но я не могла с этим смириться.

Нет, нет и еще раз нет.

— Все-таки вы где-то ошибаетесь. Никакого отношения к моей семье никто из них не имеет. Потому что… потому что не имеет, и все тут.

Кайлеан лениво усмехнулся.

— Данимира Андреевна, в некоторых моментах вы чересчур наивны. Допустим, до вашей матери… или, допустим, ваш отец вовсе не так моногамен, как это вам кажется… — начал было Кайлеан, но я его резко перебила: намек на неверность отца окончательно вывел меня из себя.

— Нет. Ничего подобного мы допускать не будем. Этого не может быть, просто потому что не может быть никогда. У родителей настоящие чувства, и вообще они поженились совсем молодыми, какое там «до»? Не судите нормальных людей по вашим извращенным адским понятиям. Впрочем, вряд ли вы до конца осознаете, о чем я вам сейчас толкую. Здесь речь идет не о цели и средствах, а о других, более тонких материях. Где вам понять. Откуда.

На самом деле я так не думала. Но мне очень захотелось уязвить Кайлеана посильнее, чтобы он хоть на какое-то время перестал быть таким самонадеянным и таким циничным.

На щеке Кайлеана дернулся мускул, и я поняла, что стрела попала в цель: последние слова зацепили его сильнее обычного.

— Я не настаиваю, — холодно произнес он. — Я ведь предупреждал, это просто одна из нескольких версий. Но ей соответствует наибольшее количество деталей. — Сквозь холодность все-таки прорезались раздраженные нотки: — Теперь вы понимаете, почему я не хотел делиться домыслами. Чтоб раньше времени не слышать писклявые девчонские охи и ахи про мифические адские извращения.

Писклявые девчонские охи и ахи?!..

Вот как?

Нормальный у меня голос! Может, ему недостает чувственных низких нот, но писклявым его никак не назовешь.

Я привычно обратилась за утешением к образу Чудовища. А вот он меня уважал и никогда бы не выразился так пренебрежительно. Положа руку на сердце, может, ему словарного запаса не хватило бы, но все равно таких интонаций от него я не услышала бы никогда…

Неожиданно Кайлеан заявил еще более неприятным тоном:

— Мне надоело, что меня постоянно сравнивают с каким-то чудовищем. Чудовище то, чудовище се… — Он передразнил: — Чудовище так бы не сделал, чудовище так не сказал бы… Кто это? Что вы от меня скрываете, Данимира Андреевна? Здесь был кто-то еще?

— Вы что, залезали мне в голову? — ахнула я.

— Этого не понадобилось. Вы регулярно забываетесь и кое-что проговариваете на анималингве, к тому же я влил в вас столько своей магии, что теперь поневоле улавливаю обрывки мыслей. Так что это за без конца поминаемое чудовище, да еще в сравнении со мной?