Три короны. Клеймо

Шарон отпустил Толу, но не отстранился. Он проклинал себя, одновременно вторя клятву, что вытащит её. Но сейчас просто смотрел, как два стражника оттаскивают её в другой угол, как застегивают на тонких запястьях железные браслеты на длинных цепях. Она не сопротивлялась, из-под опущенных ресниц тонкими полосами текли слезы. Губы шептали молитву Жизни, как последний крик о помощи, пока её уже скованные руки плотно прижимали к телу за спиной. Шарон до скрипа сжал зубы, растирая в ладонях сухую солому. Котелок понесли к принцессе, выдергивая оттуда прут. На конце его ярко горел странный знак, накаляя воздух вокруг себя. Наемник закрыл глаза, стыдясь собственного страха.

– Нет, нет, – Тола распахнула глаза, почуяв рядом с собой жар.

Звонкий голос залил небольшую камеру, она срывалась, но продолжала кричать. Что было сил, она пыталась вырваться, пока раскаленный металл приближался к оголенному плечу. Тонкий шнурок лопнул от жара, кольцо с шеи звонко ударилось об пол. Шарон не мог себе позволить открыть глаза, вслушиваясь в отчаянный крик. В воздухе повис запах опаленных волос, когда клеймо коснулось длинных прядей, и тошнотворный в таких обстоятельствах – мяса.

– Хватит, – Шарон сглотнул ком и, спотыкаясь, кинулся к принцессе.

Стражники спокойно расступились, небрежно отбросив девушку. Крик превратился в тихий вой, едва крепкие руки наемника вновь прижали её к телу.

– Я помню уговор, – Шарон повернулся к довольному королю, – соизвольте оставить нас, Ваша Светлость, пока я не решился сменить свою цель.

– Выбирай слова, наемник, – Истен распахнул дверь, пропуская стражников, – пока она будет отдыхать тут, тебе нужно быть предельно аккуратным в своих словах и действиях.

Шарон пропустил его слова, поворачивая принцессу лицом к себе. Дрожащими руками она пыталась закрыть опаленную кожу, но едва пальцы касались корочки, слезы с новой силой текли по щекам. Едва за их спинами хлопнула тяжелая дверь, Шарон с усилием убрал ее руки от плеча, рассматривая знак. Почти черный перевернутый трезубец на ярко красной коже еще отдавал тепло, вокруг надувался кровавый пузырь. Он перевел взгляд на предплечье, сравнивая со своими клеймами. Они с самых первых минут были ровными, кроваво-красными, хоть дались ему намного больнее.

– Ненавижу тебя, – ослабевшими руками она сопротивлялась, пытаясь убрать его ладонь от горящего знака.

– Знаю, – его рука была твердой, словно камень, – калсорт.

Девушка замерла, наблюдая, как от его груди по плечу пошли бледные голубые линии, вырисовывая круги на своем пути. Медленно, они опускались к ладони, что уже лежала на обожженной коже. Резкий, но приятный холод перешел на её плечо, унимая боль. Тело начало трясти от холода, но каждый мускул расслаблялся от спокойствия, что вся боль ушла. Жадно хватая воздух пересохшим горлом, она не сводила глаз с его руки.

– Как? – Тола подняла глаза на встревоженное лицо наемника.

– Будет время, когда ты вынесешь мне приговор, я расскажу тебе все. Отвечу на каждый твой вопрос, пообещай, что запомнишь их все, – яркие синие глаза поднялись к её лицу, – постарайся уснуть. Не успеешь испугаться, как я вернусь за тобой.

– Не смогу, – одна слеза снова покатилась по бледной щеке, – тяжело дышать, все горит и холодно.

– Знаю, но нужно. Так будет лучше.

Шарон почти не напрягался, держа силу. В голове по кусочкам собрался идеальный план. Хотя бы одна из сил оказалась полезной, стоит лишь потерять контроль над эмоциями. И он был на грани, держа в руках принцессу, которую предал. Шарон сам привел её в руки палача, из-за его решения на нежной коже леди теперь горит позорное клеймо. Но только сейчас, он понял, как можно использовать древнюю магию.

Тола пыталась успокоиться, доверившись Шарону. Каким бы она не видела его врагом, ей нужен сон, и он смог ей помочь. Холод будто забирал всю боль, усыплял. Медленно, она проваливалась в негу, оставляя опасности на него. Он защитит, сейчас Тола верила в это, они сейчас на одной стороне.

Едва дрожь отпустила тело принцессы, а дыхание выровнялось, Шарон осторожно опустил её на солому. Синие линии на руках погасли, но стоило сорваться с губ ещё одному древнему слову, на их же контурах возник уже зеленый свет. От прикосновения к соломе свет ярко блеснул на полу, уходя в сухие стебли трав. С тихим хрустом на её месте уже стояла густая трава, ставшая мягкой теплой подушкой.

– Сегодня, – он сжал кулаки, короткими ногтями впиваясь в ладони, – и никто не погибнет по его приказу. Я никогда не сделаю это.

Со злобным рыком он схватился за висящую на стене цепь, крепко сжимая в синеющем от света кулаке. Толстый браслет покрылся инеем, а в следующее мгновение – упал на зеленую траву с обломком цепи.

– Не плохо, – вновь собрав злость в сердце, он приблизился к спящей принцессе, – только не просыпайся.