Три коротких слова

Вкусно запахло чем-то очень экзотичным, чего на кухне у Мерритов никогда не бывало.

– Сколько тебе лет? – спросила миссис Чавес, бросая на горячую сковороду куски курятины.

– Скоро девять. В следующем месяце.

– Когда мне было столько лет, сколько тебе, моя мама уехала на другой остров.

– Вы скучали по ней?

– Да. Очень сильно.

Миссис Чавес насыпала на сковороду сухого риса и залила водой.

Когда все было готово, она позвала семью за стол. У миссис Чавес было трое детей: восемнадцатилетняя Мадлен и шестнадцатилетний Марио жили с ней, а старшая дочь, Мерседес, училась в колледже. Собравшись за столом, все принялись громко и, казалось, одновременно болтать.

– Что-то не так? – спросила Мадлен, заметив, что я ковыряюсь ложкой в тарелке.

– Все в порядке, – тихо ответила я. – Просто думаю, какие у вас здесь правила.

– Мы уважаем друг друга, – сказала миссис Чавес, – дети не выходят из дому без разрешения, и каждый следит за порядком в своей комнате.

– А как кормят?

– В моем доме не бывает голодных.

Когда миссис Чавес собирала со стола, я отнесла свою тарелку на кухню.

– Спасибо за помощь, Эшли, – поблагодарила меня миссис Чавес.

– Первые пару недель все будет лучше некуда. Я буду вежливой и послушной. А потом все испортится, и вы меня прогоните.

– Почему же? – удивилась миссис Чавес.

– Потому что так всегда бывает.

– Ну, это мы еще посмотрим, – ответила Виолета Чавес, склонив голову набок.

Она записала меня в третий класс начальной школы Бойетт. В то время среди девочек было модно прыгать через скакалку, а у меня это всегда отлично получалось, и я быстро со всеми перезнакомилась. Учительница, миссис Лавлейс, отправила меня на тестирование. Когда пришли результаты, оказалось, что меня готовы зачислить в школу для одаренных детей.

Узнав, что миссис Чавес забыла мое приглашение в салоне красоты, где она работала маникюршей, я разозлилась.

– А ну быстро заберите его оттуда! – топнула я ногой.

– Не хами мне! – сурово ответила миссис Чавес.

– Но я должна пойти в эту школу! Иначе все пропало!

– Решать будет твой куратор.

В мой день рождения Виолета Чавес превзошла саму себя: она собственноручно испекла праздничный торт, вставив в вырезанную серединку куклу Барби и украсив получившуюся бисквитную «юбочку» розовой и голубой глазурью. По краю торта в обилии завитушек шла надпись «С днем рождения, Эшли». Это был первый день рождения, который я праздновала по-настоящему.

После застолья Мадлен позвала всех играть на улицу. Она приготовила воздушные шары с водой для игры в «войнушку» и раздала яйца – передавать их друг другу, держа под подбородком. На одной из девочек, Амелии, было красивое платье в клетку, и она пожаловалась: «Хоть бы платье не запачкать».

– Возьми что-нибудь у Эшли на время, – сказала миссис Чавес и вынесла ей полосатую кофточку, ту самую, к которой я пришивала оторванные пуговицы в Лейк-Магдалин.

– Только не эту, – рассердилась я. – Эту мне мама подарила.

– Не будь занудой, – прервала мое ворчание Мадлен и бросила в меня шар с водой.

Они, разумеется, хотели, чтобы я почувствовала себя, как дома, но я знала: рано или поздно их гостеприимство внезапно исчезнет, и мои вещи снова упакуют в мешки для мусора.

Я жила у Чавесов всего пару дней, когда позвонила Мэри Миллер. К телефону подошел Марио и, сказав, что миссис Чавес уехала по делам в город, передал мне трубку.

– Привет, Эшли, как у тебя дела? – спросила Мэри.

– Хорошо. Мне здесь нравится.

– Миссис Чавес скоро вернется? – несколько напряженно спросила она.

– С минуты на минуту.

Я отвечала кратко и торопливо, потому что по телевизору начался мой любимый сериал – «Полный дом». Много позже я узнала, что миссис Чавес не должна была меня оставлять под присмотром несовершеннолетнего, и Мэри поставила органы опеки в известность.

После школы я шла в детский центр «Страна жевунов», но мне там не нравилось: мои школьные подружки туда не ходили, а что толку заводить новых друзей, если я постоянно переезжаю с места на место.

Я неподвижно сидела на качелях, когда вдруг увидела Мэри Миллер, энергично шагавшую в моем направлении.

– А ты можешь взлететь высоко-высоко? – спросила она, усевшись на соседние качели.

Я раскачивалась на качелях взад и вперед, не отрывая взгляда от плывущих по небу облаков, чтобы как-то отгородиться от неприятных мыслей. На вопросы Мэри о школе я отвечала односложно, поминутно ерзая на сиденье.

Мэри замолчала, и я задала единственный важный вопрос:

– Когда я снова увижу маму?

– Ты не будешь с ней видеться.

Голос Мэри звучал одновременно ласково и твердо.

– Почему? – Вопрос застрял у меня в горле, как кость.

– Потому что она не может заботиться о тебе.

– И никогда не сможет? – сдавленным голосом проскрипела я.

– Никогда, Эшли.

Ковыряясь мыском в земле и все еще не в силах отвести взгляд от нависших облаков, я спросила:

– А кто сможет?

– Мы найдем тебе новую семью.

– А Люк?

– Найдем семью, которая усыновит вас обоих.

– И когда это случится?

– Я не знаю, – ответила Мэри, – но это обязательно случится.

Я принялась раскачиваться, с силой отталкиваясь от пыльной земли.