Три креста

Так, в атмосфере мрачного ожидания, наступила ночь. Стихия не унималась. Её протяжные стоны казались голосом Преисподней. Если бы кто-нибудь сказал Клер, что это – её последняя ночь на бриге, то у неё бы мурашки пошли по коже. Крушение корабля – вот первая мысль, которая бы возникла в её взлохмаченной голове, гудящей от рома и столкновений со стенами при ужасных порывах ветра. К счастью, гадалки на судне не было, и поэтому Клер грустила спокойно. Пользуясь тем, что её подопечная продолжала спать как убитая, в половине первого ночи Клер заявилась в кают-компанию, где вечерняя трапеза перешла, как всегда, в ночную попойку.

Два фонаря раскачивались, скрипя, над самым столом, за которым мило беседовали ван Страттен, Эдвардс, близняшки и молодой испанец по имени дон Мигель. Они пили ром, бутылки с которым лежали в ящике, временно прибитом к полу гвоздём, потому что качка была нешуточная. Стаканы им приходилось всё время держать в руках, чтобы те не падали со стола. Когда Клер входила, бледный как смерть ван Страттен наливал ром в протянутые ему стаканы и говорил, красными глазами глядя на Эдвардса:

– Чёрт тебя возьми, Эдвардс! Спроси у дона Мигеля, откуда здесь берутся пираты! Лично я думаю, что они берутся из ниоткуда. Нет, мы не будем стоять на якоре в неизвестной бухте и ждать, когда эти черти нам перережут глотки! То, что ты предлагаешь – вздор! Этого не будет, ясно тебе?

– Конечно, – отвечал Эдвардс, – но попрошу заметить, что лично я предпочёл бы проткнуть десяток пиратов и быть убитым, чем расшибить себе лоб о скалы. А то, что именно это со всеми нами произойдёт, если ты продолжишь гнуть свою линию – очевидно!

– Болван, – вздохнул капитан и зажал бутылку между коленями, чтоб заткнуть её пробкой, поскольку все пять стаканов были уже наполнены, – как ты подойдёшь к берегу при таком волнении? Дон Мигель, ведь вы умный юноша! Объясните старшему офицеру, какого размера щепки от корабля останутся, если мы найдём какой-нибудь остров и повернём к нему!

– Да я и не говорю, что это возможно при таком ветре! – заорал Эдвардс, не дав испанцу ответить, – а если он не ослабнет, то можно будет лечь в дрейф, да и переждать!

– А если усилится?

Тут они увидели Клер, которую две блондинки и дон Мигель заметили раньше, как только она вошла и склонилась над вторым ящиком, где лежала вынутая из шкафа посуда. И теперь Клер, достав из него стаканчик, сидела около Эдвардса и просила налить ей рома. Капитан выполнил её просьбу, после чего положил пустую бутылку на пол, где она стала кататься туда-сюда вместе с четырьмя другими бутылками. Потом выпили.

– Лично я поддерживаю решение капитана, леди и джентльмены, – подала голос мадемуазель Элен, опустив стакан, – пираты противнее любой бури. Ну их к чертям! Это моё мнение.

– И моё, – пискнула вторая блондинка, довольно сильно ударив по столу кулаком. Капитан внимательно поглядел на неё, а затем – на первую, и сказал:

– Это замечательно. Но введение корабля в пролив – не совсем то действие, для которого мне хотелось бы заручиться вашим согласием.

Оскорбление побудило близняшек сжать кулаки, которые, впрочем, были страшны только для Клермона. А дон Мигель чуть не натворил бед. Его тонкая рука даже потянулась к эфесу шпаги. Когда она почему-то остановилась, юный идальго решил слегка шевельнуть бровями. Да, на плантации своего отца он лично стегал молодых невольниц бичом, но мог ли не возмутиться при виде хамского обращения с весьма знатными дамами, пусть они даже были закоренелыми еретичками? Нет, конечно!

– Какого чёрта ты мокрая и дрожишь, моя ненаглядная? – обратился ван Страттен к Клер, личико которой сразу порозовело от рома, – гуляла, что ли, по палубе? Ведь тебя могло с неё сдуть, как скомканный лист бумаги!

– Дэнисен попросил меня принести ему кофе и дождевик, – объяснила Клер, – он очень замёрз.

– Опять за штурвалом Дэнисен, – вздохнул Эдвардс, – и позавчера – он, и вчера – он, и днём – он, и ночью – он, только два часа отдохнув! Если у него сдадут нервы, Готфрид, то он поднимет команду. Это уж точно.

– Нет! – вновь прозвучал голос мадемуазель Элен, – пусть будет всё, что угодно, только не бунт! Ведь если матросы станут пиратами, мы с сестрой опять окажемся в шлюпке посреди Тихого океана! И вёсел нам не дадут! Нет, сударь, на это я ни за что на свете не соглашусь.

– И я, – пискнула Софи. Взглядом попросив обеих сестёр умолкнуть, капитан вновь обратился к Эдвардсу:

– Тогда сам становись к штурвалу. Тебе отлично известно, что на всём бриге только ты, я и Дэнисен можем управлять судном при таком ветре! Ни Джонатан, ни Гастон не справятся.

– Так вот ты и берись за дело, раз уж набрал такую команду, – предложил Эдвардс, пожав плечами.

– Я пью! – заявил ван Страттен и в подтверждение своих слов наклонился к ящику, чтобы взять следующую бутылку. Выбив из неё пробку, он продолжал:

– Так встанешь к штурвалу, Эдвардс?

– Нет, капитан, – качнул головой моряк, – я не занимаюсь тем, в чём не вижу смысла. Нам при такой погоде не обогнуть мыс Горн. Там – верная смерть.