Три круга Достоевского

Достоевский не только провозглашал художественность как главное в творчестве писателя, не только проводил принцип худо­жественности в жизнь в своем творчестве, но он был и читателем, способным чутко уловить художественность в произведениях дру­гих. Эталоном для него в этом плане был Пушкин. Он не делал из Пушкина идеолога, политического деятеля, а видел в нем худож­ника. А это уже и идеолог, и политический деятель. Из эстетичес­кого в пушкинском наследии Достоевский вывел и социальное и философское. Примером глубокого проникновения в художествен­ность является не только речь о Пушкине. Для меня таким при­мером является глубочайший (хотя и краткий) анализ «Египет­ских ночей». Там, где «Русский вестник» увидел лишь «клубнич­ку», Достоевский находит постановку весьма значимых проблем [1930, 13, 216 — 218]. Это образец умения читать художествен­ное произведение.

Отношение к художественности, по Достоевскому, есть мерило таланта и одно из измерений личностности. В одной из записных тетрадей он писал: «Художественностью пренебрегают только лишь необразованные и туго развитые люди, художественность есть главное дело, ибо помогает выражению мысли выпуклостью картины и образа, тогда как без художественности, проводя лишь мысль, производим лишь скуку, производим в читателе незаметливость и легкомыслие, а иногда и недоверчивость к мыслям, не­правильно выраженным, и людям из бумажки» [ЛН, 83, 376].

Идеи большие, высокие должны и выражаться соответственно. Для их выражения нужно привлекать истинных художников, а не околохудожественный люд, способный своим неумением убить идею.

Отводя такую большую роль художественности, Достоевский совсем не намерен отрицать идейность творчества. Часто в своем творчестве он исходил именно из идеи. Но всегда считал, что на первое место надо ставить художественность, коль речь идет об искусстве. Когда-то он предложил Ап. Майкову написать цикл патриотических стихов о России. И заострил при этом внимание на художественности, понимая, что будут стихи эстетически обес­печены, то и идеи патриотизма дойдут по адресу.

Более того, Достоевский считал, что истинно художественное всегда идейно. Оно лишь не сразу, не непосредственно внедряет идею, а через чувство. И только недоверием к человеку можно объ­яснить стремление к непосредственному воздействию творчества на разум человека. Это есть упрощение человека, сведение его к носителю логичности.

Достоевский убежден и в том, что истинно художественное всегда верно действительности. «Искусство всегда современно и действительно, никогда не существовало иначе и, главное, не мо­жет иначе существовать» [1895, 9, 80]. Не только всегда верно от­ражает действительность, но и всегда современно. «Иначе оно не настоящее искусство. В том-то и признак настоящего искусства, что оно всегда современно, насущно-полезно. Если оно занимается антологией, стало быть, еще. нужна антология; уклонения и ошиб­ки могут быть, но, повторяем, они преходящи. Искусства же не­современного, несоответствующего современным потребностям и совсем быть не может. Если оно и есть, то оно не искусство; оно мельчает, вырождается, теряет силу и всякую художественность» [1895, 9, 84].

Здесь выражена мысль, что если в произведении искусства нет ничего созвучного какому-то отрезку времени, то это и не есть искусство. Искусство не арифметика жизни. Только арифметика — это еще не искусство. В истинно художественном в каком-то аспек­те отражается вечное, а в этом вечном любое время найдет себе нечто созвучное. Истинное произведение искусства не может уста­реть. Оно всегда новое. Устаревшее, превзойденное никогда и не было произведением искусства. Художественное нетленно. И толь­ко нетленное художественно. Конечно, в какое-то время могут на­ходиться в забытьи те или иные художественные ценности. Забы­тое может создаваться искусственно, а может быть и естествен­ным. В первом случае проявляется боязнь искусства (и тем уже признается его сила), во втором — недостаточный уровень разви­тия общественного сознания и чувства. Но истинно художествен­ное все равно пробьет себе дорогу. Как говорил наш современник, «рукописи не горят». Не все, конечно. А только художественно обеспеченные.