Три курицы на Плющихе

Насколько Ирина могла понять, пока шел обмен любезностями и вежливыми фразами ни о чем. Наконец американец понизил голос, видимо, перешел к обсуждению серьезного дела, ради которого так поспешно прибыл в Россию. Суходольский выслушал его, кивнул и что-то передал гостю под столом. Йейтс достал из кармана ювелирную лупу, вставил ее в глаз и склонился над предметом, который лежал на его ладони.

Ирина скосила глаза на Жанну. Та не сводила глаз с американца, на щеках ее горели пятна нервного румянца, а кулаки были так сильно сжаты, что костяшки пальцев побелели от напряжения.

– Это то, о чем я думаю? – прошептала Ирина одними губами.

– Наверняка, – ответила Жанна.

Йейтс несколько минут рассматривал таинственный предмет. Наконец он кивнул, достал из кармана чековую книжку и массивную паркеровскую авторучку. Снял с «паркера» колпачок, открыл книжку и медленно, картинно выписал чек. Оторвал его, передал собеседнику и спрятал во внутренний карман пиджака драгоценное приобретение.

Суходольский выглядел чрезвычайно довольным.

Он щелкнул пальцами, и тотчас возле столика материализовался официант.

– Шампанского! – распорядился Антон Аркадьевич. – «Дом Периньон» девяносто шестого года у вас есть?

– А как же! – Официант расплылся в угодливой улыбке и уже через минуту подкатил к столику тележ- ку, на которой красовалась в серебряном ведерке со льдом запотевшая бутылка.

– Радуется, скотина, – прошипела Жанна, – удачную сделку обмывает! Ворюга престарелый! Ладно. Но хорошо смеется тот, кто смеется последним!

– Эта поговорка устарела, – поправила ее Ирина. – В новой версии она звучит так: хорошо смеется тот, кто смеется без последствий.

Шампанское хлынуло в высокие бокалы, и Суходольский произнес по-английски какой-то витиеватый тост. Американец, как обычно, шумно радовался, громко смеялся и демонстрировал всему ресторану свои крупные белоснежные зубы.

– Не могу смотреть, как эти ворюги веселятся, – простонала Жанна. – Пойдем отсюда.

– Знаешь что, Катька, – сказала Ирина, когда они наконец распрощались с неандертальцем, условившись непременно держать его в курсе дальнейших движений бывшего мужа, – никогда тебе этого не прощу! Всю операцию под удар поставила! А если бы скандал разразился? Нас бы всех точно в полицию забрали.

– А по-моему, все отлично получилось. – Катерина, как всегда, сияла. – Никто нас не узнал и не заподозрил в слежке. И твой благоверный очень кстати подскочил, прямо как по заказу. Ой, как вспомню его рожу…

И три подруги весело захохотали.

– Девочки, не расслабляться, – напомнила Ирина, вытирая слезы, выступившие от смеха, – у нас впереди большое дело. Итак, теперь мы точно знаем, что камея у этого американского барыги.

– Как ты его назвала? – встрепенулась Катя.

– Барыга, а кто же еще, раз краденое скупает?

– Девочки, как хочется им всем отомстить! – мечтательно протянула Катерина. – Всем, кто Жанку подставил. Костику, той девке, что вместо Жанны в банке была, этому негодяю Суходольскому…

– Хорошо бы, конечно, но нам не до жиру, – вздохнула Жанна. – Как бы самим в живых остаться.

– А вдруг этот американец ночью улетит и увезет камею? – Катька неожиданно запаниковала.

– Нет, это было бы подозрительно, – твердо сказала Жанна. – Он здесь побудет некоторое время, походит по музеям, в Эрмитаж зайдет. Так что завтра встречаемся у меня – будем разрабатывать план изъятия камеи.

– У кого ты оставила Яшу? – с тревогой спросила Ирина, когда они подошли к Катиному дому.

– У соседки с первого этажа. – На этих словах Катин голос отчего-то предательски дрогнул.

Ирина сразу заподозрила неладное и устремилась в подъезд, ухватив подругу за локоть.

– Не сюда! – Катя вырвалась и свернула в подворотню. Когда-то в этой арке висел большой кованый фонарь, но уже давно все архитектурные излишества предприимчивые алкаши сдали в металлолом, так что теперь в подворотне было темно, как у негра сами понимаете где. Ирина оступилась и чуть не сломала каблук нарядных «лодочек».

– Это здесь. – Катя нашла невидимую в темноте дверь, которая выходила прямо в подворотню, и постучала.

На стук никто не ответил, только в глубине послышался густой лай, даже отдаленно не напоминающий лай драгоценного Ирининого кокера.

– Ты уверена, что соседка живет именно здесь? – подозрительно спросила Ирина.

– Ка-кажется, она так сказала…

Ирина разозлилась и затарабанила в дверь как при пожаре.

– Кого надо? – раздался наконец грубый голос.

– Лидию Андреевну! – пискнула Катя.

Ирина очень удивилась, когда услышала, что с той стороны двери им, кажется, отпирают. По всему выходило, что их сейчас просто пошлют по матушке, разве что напомнят, что никакой Лидии Андреевны здесь и в помине нет.