Три курицы на Плющихе

«Так я тебе и поверил, – подумал обозленный муж, – нашла идиота. Ежу ясно, что идешь ты, голубушка, к мужику. Ишь как расфуфырилась!»

– Нам нужно серьезно поговорить, – строго сказал он. – Я прошу тебя отложить поход в ресторан.

И недвусмысленно встал у двери, давая понять, что не хочет ее отпускать. Ирина незаметно перевела взгляд на часы и ужаснулась. Жанка ждет ее уже двадцать пять минут! Они могут опоздать к восьми часам и не увидят, передал ли Суходольский камею американцу. Она подведет Жанну, а ведь ее жизнь висит на волоске!

Ирина поглядела на мужа с самой настоящей ненавистью.

– Немедленно дай пройти, – прошипела она, – иначе я за себя не ручаюсь!

Стоит ли добавлять, что он очень удивился, ведь ему никогда не доводилось видеть Ирину такой разъяренной. Ишь как ее разобрало, просто несется на всех парах к мужику. И это при живом-то муже!

Мистер Снегирев впал в праведный гнев. В пылу негодования он как-то упустил из виду свои многочисленные интрижки с английскими студент- ками.

Ирина воспользовалась его временным замешательством и проскочила в дверь. Каблучки ее зацокали по лестнице, и только после этого отставленный муж опомнился.

В каждом мужчине сидит собственник. Снегирев был совершенно спокоен, когда оставил жену в России: знал, что она будет ему верна. Теперь же, когда он убедился, что это не так, владеть собой он уже не мог. Как любой ревнующий мужчина, он захотел увидеть своего счастливого соперника. Итак, он осторожно прикрыл дверь, чтобы не было слышно внизу, и стал красться по лестнице.

Он успел выйти во двор, когда машина, в которой сидели Ирина и Жанна, как раз выезжала за ворота. Увидев за рулем Жанну, он еще больше разозлился. Ни за что он не поверит, что эти две бабы отправились в ресторан вдвоем. Значит, там на месте мужиков подклеят! Он еще раньше Жанку терпеть не мог. От этой черной лахудры одни неприятности.

– Живо за этой машиной, – велел он подъехавшему бомбисту.

Жанна свернула в тихий переулок и остановилась перед залитым неоновым светом входом в ресторан. На стоянке теснились дорогие немецкие и американские машины, рядом с которыми скромная Жаннина «девятка» выглядела совершенной замарашкой. Точь-в-точь Золушка после того, как дворцовые часы пробили полночь.

– Сколько можно ездить на этом ржавом ведре, – вздохнула Жанна. – Не знаю, как ты, но я чувствую себя нищенкой, бомжихой.

– Зато на скромной машине мы не бросаемся в глаза, не привлекаем внимания.

– Да? – Жанна вскипела. – По-моему, здесь гораздо меньше внимания привлекал бы мой «Мерседес». А ржавая «девятка» возле этого заведения выглядит белой вороной, все только на нее и станут пялиться. Больше ни за что не пойду у тебя на поводу!

– Какое странное название у этого ресторана. – Ирина попыталась сменить тему.

– Что же в нем странного? – Жанна пожала плечами. – «Пастель», самое модное место в городе. В последнее время вся обеспеченная публика только сюда и ходит.

– Знаешь, звучит как-то двусмысленно. На слух воспринимается как «постель»… Сразу возникает вопрос, чем здесь занимаются.

– Ирка, ты даешь. – Жанна расхохоталась. – Конечно, каждый понимает все в меру собственной испорченности! Пастель – это художественная техника, подробнее тебе Катька объяснит.

– Ты уж меня совсем неграмотной считаешь, – обиделась Ирина. – Что я, по-твоему, не знаю, что такое пастель? Просто звучит двусмысленно.

– Мужика тебе надо завести, сразу перестанет ерунда мерещиться на каждом шагу!

– Вы что, сговорились с Катькой? Я уж как-нибудь сама со своей личной жизнью разберусь!

Скоротав время за такой приятной беседой, подруги подошли к дверям ресторана. Швейцар, отметивший, на какой машине они приехали, оглядел посетительниц весьма надменно.

– У вас заказано?

– А как же! – огрызнулась Жанна. – На фамилию Ташьян.

Дверь распахнулась, и дамы проследовали в зал.

Внутри ресторан выглядел несколько старомодно, но стильно и очень респектабельно. Белоснежные крахмальные скатерти, столовое серебро, звон дорогого хрусталя, вечерние наряды посетителей – все здесь говорило о больших и очень больших деньгах.

Невозмутимый метрдотель подвел подруг к столику неподалеку от эстрады, но Жанна, окинув зал быстрым взглядом, прикоснулась пальцами к виску, слегка поморщилась и проговорила тоном избалованной светской львицы:

– Не выношу громкую музыку, у меня от нее невыносимая головная боль! Нельзя ли найти столик подальше от оркестра?

– Громкая музыка? – удивленно переспросил он. – У нас не бывает громкой музыки! Но если вам угодно… – И он без лишних слов усадил подруг за столик в другом конце зала.

– Видишь, как удачно мы сели, – прошептала Жанна, как только мэтр удалился. – Отличный наблюдательный пункт, наш объект прямо как на ладони!

Она глазами указала подруге на соседний столик, за которым сидел высокий пожилой мужчина с аккуратно зачесанными редеющими волосами и обвисшими щеками старого бульдога.

– Антон Суходольский собственной персоной!