Три лилии Бурбонов

Несмотря на всеобщую нищету, Испания умудрялась постоянно посылать людей и деньги в Германию и в Нидерланды против протестантов. В то время как Ришельё, которому мешала война с Англией из-за невыполненных условий брачного контракта Генриетты Марии, был вынужден сохранять мир с Испанией с января 1626 года. Однако когда в августе 1628 года был убит Бекингем, оказывавший помощь Ла-Рошели, оплоту французских гугенотов на юге Франции, кардинал мог снова обратить своё внимание на действия Оливареса. Предлогом для войны на этот раз послужил старый вопрос о герцогстве Мантуанском, на вакантный престол которого претендовала Франция. Однако испанцы захватили укреплённый пункт Казале с помощью герцога Савойского. В ответ Ришельё послал французскую армию вытеснить захватчиков с территории герцогства. Поэтому Оливарес остро нуждался в союзе с Англией.

Возобновить связи между этими странами помог и великий Питер Пауль Рубенс, фламандский живописец, с лета 1628 года работавший в Мадриде по приглашению Филиппа IV и имевший секретные верительные грамоты посла от Карла I Стюарта.

Проведя много часов с королём, Рубенс так охарактеризовал его:

-От природы он наделён всеми достоинствами как телесными, так и духовными, поскольку в моих ежедневных контактах с ним я хорошо его узнал. И он, несомненно, был бы способен править при любых обстоятельствах, если бы ему хватало уверенности в себе и он не полностью бы отдавал свои полномочия другим.

Уже однажды обманутый испанцами, король Англии был твёрдо намерен заключить с ними союз только при условии возвращения Пфальца его зятю. Когда Рубенс подготовил почву, в ноябре на переговоры в Мадрид должен был прибыть уже известный нам Коттингтон. Отправив вперёд своего секретаря Артура Хоптона, он с удивлением узнал, что Филиппа IV не было в Мадриде: король решил проводить до границы свою сестру Марию. Уклонившись от встречи с толпой вельмож, посланных Оливаресом, Коттингтон ночью тайно въехал в столицу. Но когда граф-герцог захотел лично встретиться с ним, англичанин ответил отказом и, сев в карету, отправился во дворец, чтобы выразить почтение королеве и попросить об официальной аудиенции у министра.

Оливарес проговорил с Коттингтоном до полуночи, стараясь убедить его, что в этот раз не намерен лукавить.

-Я не сомневаюсь, что Вы привезли приказ возобновить мирные переговоры, - добавил министр.

-Да, - согласился англичанин, - если получу хорошие предложения, которые смогут удовлетворить моего короля, его друзей и союзников.

-Я понимаю, что Вы имеете в виду. Вам хотелось бы вернуть Пфальц.

-Да, но это ещё не всё. Вы знаете, что мой король заключил союз со Штатами (Голландией), и их интересы также должны быть учтены.

После жарких споров Оливарес поднялся и, взяв Коттингтона за руку, примирительно произнёс:

-Король Англии совершит величайшее дело в христианском мире, ибо с его помощью Пфальц будет полностью восстановлен, и с его помощью также король Испании обретёт мир в этих северных странах.

Пока два государственных деятеля разговаривали, вошла графиня Оливарес с поручением от Изабеллы, чтобы справиться о здоровье короля Карла.

-Мой король собирается отправить письмо королеве, - сухо ответил Коттингтон, - хотя она не писала ему много лет, чем милорд был очень сильно оскорблён.

В свой черёд, Оливарес и его супруга обеспокоенно спросили посла:

-Как лучше уладить это дело?

-Передайте королеве, - ответил он, - что она может написать письмо королю Карлу и отправить его испанскому послу в Лондоне до того, как письмо короля Англии будет доставлено ей.

Когда же, наконец, Коттингтона допустили к Изабелле, он обнаружил, что «она улыбалась и излучала доброту по отношению к послу своего зятя, поскольку дело ужасно осложнялось тем фактом, что она была сестрой королевы Генриетты Марии».

В пятницу вернулся король, и были приложены большие усилия, чтобы убедить Коттингтона совершить торжественный въезд в Мадрид, но он наотрез отказался это сделать. Следующим решением Оливареса было отправить весь двор в лучших нарядах сопровождать его во дворец на его первую аудиенцию с Филиппом IV. На следующий день во время частной беседы с королём Коттингтон вплотную подошёл к главному вопросу. Филипп заверил его, что он удовлетворит все требования Карла I, если у него только хватит терпения дождаться возвращения испанских войск из Германии.