Три лилии Бурбонов

Но, оказавшись, по сути, в одиночестве при савойском дворе после отъезда своей французской свиты, Кристина вскоре поняла, что ей нужно хотя бы внешне поддерживать с мужем хорошие отношения. Смуглолицый кареглазый брюнет, Виктор Амадей унаследовал от отца невысокий рост, был худощав, но, к счастью, не имел горба. К тому же, у него не было ни официальных любовниц, ни бастардов, и он мог считаться идеальным супругом.

Правда, любить его у королевской мадам получалось лучше всего на расстоянии, тем более, что Виктор Амадей частенько либо воевал, либо принимал участие в сложных дипломатических миссиях. Хотя каждое своё письмо к нему Кристина начинала словами: «Моё дорогое сердце» или «Моя дорогая жизнь», новые дети у пары пока не появлялись. Впрочем, на отношения принцессы с мужем влияли также политические события.

Глава 3 ТЯГА К ВЛАСТИ

Как уже упоминалось, Карл Эммануил I хорошо относился к невестке. Ведь Кристина являлась гарантом его дружбы с Францией. Вдобавок, она была родной сестрой Елизаветы, которая с 1620 года стала королевой Испании (под именем Изабеллы). Тем не менее, он вовсе не собирался допускать её к государственным делам.

-…по мере того, как в ней развивалась женственность, - утверждает Джемма Джованнини, - ей уже не хватало того, чтобы просто жить при дворе и предаваться развлечениям; её стремления становились всё выше и выше и уже достигли того, чтобы принимать участие в управлении государством. Но её свёкор, хотя и знал об этом, был слишком самодоволен и держал её подальше от всех дел, на что она жаловалась во всех письмах к своей семье.

Кристина была готова включиться в политическую игру, так как это позволило бы ей ощутить свою значимость и повысить свой авторитет среди окружающих. Как и в случае с Марией Медичи, сладострастие прекрасно уживалось в ней с честолюбием. Но, в отличие от своей матери и сестёр, ей не суждено было стать правительницей могущественного государства, ибо владения Савойского дома были как бы между молотом и наковальней - Францией и Габсбургами (сначала Испанией, потом Австрией). Потому политика Карла Эммануила I заключалась в сложном маневрировании между более сильными соседями.

Ситуация в Европе начала усложняться после того, как в 1620 году испанцы при бездействии Франции захватили Вальтеллину. Через эту горную долину в Альпах, входившую в состав швейцарского кантона Граубюнден, проходил самый удобный путь из Италии в Испанские Нидерланды. Швейцарцы, будучи протестантами, притесняли проживающих там итальянцев-католиков, которые подняли восстание, чем и воспользовались Габсбурги. В следующем году в конфликт вмешался папа Урбан VIII, который ввёл в Вальтеллину свои войска, и Людовик XIII был обеспокоен лояльностью Савойи. В письмах к брату Кристина пыталась убедить его, что, вопреки распространяемым слухам, её свёкор и муж верно «служат Вашему Величеству». Она даже отправила к Людовику своего духовника Пьетро Моно, «чтобы более подробно проинформировать его об искренности их дружбы».

-У них никогда не будет другой мысли, кроме как отблагодарить Ваше Величество за всё, что Вы для них сделали! – уверяла королевская мадам.

Чтобы успокоить французского короля, Карл Эммануил встретился с ним 19 октября 1622 года в Авиньоне. После чего отправил к нему Виктора Амадея и Кристину, представлявших профранцузскую партию при савойском дворе. Воссоединение брата и сестры состоялось в Лионе 6 декабря, и Людовик XIII, похоже, успокоился, поскольку подписал договор с Савойей и Венецией против Испании в начале 1623 года.

5 сентября 1624 года, спустя три недели после того, как во Франции правительство возглавил кардинал Ришельё, Людовик XIII в послании, направленном римскому папе Урбану VIII, потребовал, чтобы военные укрепления, сооружённые в Вальтеллине испанцами, были разрушены. А Ришельё сразу отправляет к швейцарцам гонца, который везёт деньги и приказ набрать войска. Вдобавок, Венеция отправила им пушки. 3 000 швейцарцев из Граубюндена и еще 3 000 из других кантонов прошли через горные перевалы на пороге зимы и 25 ноября 1624 года вступили в Вальтеллину. В то же время Людовик XIII заверил Урбана VIII, что его целью была защита мирных жителей, страдавших от бесчинств оккупантов, и помощь своим союзникам.