Три лица Януса

И еще он устал от одиночества… Это тяжелое бремя. Одинок ли разведчик, находящийся во вражеском стане при исполнении служебных обязанностей? И да, и нет. В силу особенности профессии разведчик не имеет права на откровенность с кем бы то ни было, не имеет права на искренность, а следовательно, у него нет настоящего друга, который был бы посвящен во все замыслы, во внутреннюю жизнь разведчика. Иными словами, перефразируя древнегреческого философа, мы можем сказать о разведчике: «Все свое он носит в себе». Но один человек не в состоянии ничего сделать. И разведчик находит людей, которые помогают ему. Разными мотивами руководствуются эти люди, но их помощь разведчику необходима. И еще необходимы товарищи по невидимому фронту, которые идут от Центра для связи с ним, находящимся в тылу врага. И необходимы те, кто остался по другую сторону баррикад, его близкие и родные, которым он не имеет права послать и самой малой весточки о себе. Да, разведчик одинок для себя, и он не одинок для всех… Постоянное перенапряжение может вызвать опасность психологического срыва.

В таких случаях разведчику необходимы разрядка, отдых, смена обстановки. И зная об этом, руководство разведки время от времени устраивает своему работнику вызов в Центр, переброску в другую страну. Но шла война, она близилась к концу, и у Ахмедова-Вилкса не было права на отдых…

Вот и сейчас после реплики Герлаха Вернер понял, что он должен немедленно вмешаться, иначе… И гауптман предложил офицерам выпить.

— За здоровье фюрера! — сказал он.

Но тему разговора сменить ему не удалось. Теперь начал Фридрих фон Герлах.

— Ты, Генрих, большой знаток философии Ницше, — сказал он. — Я не учился на философском факультете, но кое-что читал тоже. Вот объясни мне, как понимать неоднократные высказывания Ницше против антисемитизма? Ведь он всегда защищал евреев и даже предлагал включить их в новую и сильную смешанную расу европейцев. Что ты скажешь на это?

«Удар ниже пояса, — подумал Вернер. — И довольно смелый… Молодец обер-лейтенант! Как теперь выкрутится этот «философ»?»

Махт едва не подавился куском шницеля, он стал жевать его, когда заговорил Фридрих.

— Действительно, ты читал Ницше, — зло проговорил он, глотнув вина из бокала. — Это попросту одна из его ошибок, которые вполне возможны и у великих людей. И вообще…

Майор Баденхуб хрюкнул. Все посмотрели на него и поняли, что это означало смех.

— Этот ваш Ницше сам был евреем, — сказал он, похрюкивая. — Мне как-то говорили об этом… Самый обыкновенный чокнутый еврейчик из Саксонии.

— Но, кажется, отец его был пастором, — осторожно возразил Вернер.

— Ну и что? — упрямо пробасил майор-танкист. — Евреи бывают и премьер-министрами. Один Дизраэли чего стоит… Я уж не говорю о банкирах, профессорах, писателях и всех прочих. Нет, друзья мои, ваш Ницше, как и Отто Вейнингер с его забавной книгой про пол и характер, самые настоящие евреи, а их идеи о сверхчеловеке от импотенции… Давайте выпьем за то, чтоб нас русские убили прежде, чем мы эту импотенцию приобретем. Прозит!

В это время в большом зале хлопнул выстрел. Все вскочили из-за стола. Раздались женский визг и возбужденные голоса мужчин. Эсэсовцы, сидевшие за столом с Вильгельмом Хорстом, быстрее других покинули стол и побежали в большой зал. Вернер направился за ними, но у дверей его остановил голубоглазый, с рукой на перевязи обер-штурмфюрер и попросил вернуться на место.

К столу возвращался Вильгельм Хорст.

— Любопытствуете, гауптман? — сказал он Вернеру. — Ничего особенного. Один молокосос-летчик пустил себе пулю в лоб. Алкоголь и нервы… Химмельхерготт! Дерьмо, а не офицер. Надеюсь, с вами этого не случится, гауптман…

За столом Генрих Махт развивал тем временем идею всеобщей агрессивности, которая якобы заложена в человечестве и определяет всю историю цивилизованного мира.

Вернер фон Шлиден внимательно слушал, изредка поддакивал и более активно вмешивался, когда Фридрих слишком опасно вклинивался в бредни Генриха Махта со своими крайними суждениями.

— Все истоки агрессивности в самой природе человека, — сказал комендант форта. — Общество время от времени дает своим членам разрешение на физическое уничтожение представителей человеческого рода, которые объявляются заклятыми врагами цивилизации. И это справедливо!