Три лица Януса

Фюрер приказал: поскольку борьба на многих участках перекинулась на немецкую территорию и немецкие города и деревни оказались в зоне боевых действий, необходимо фанатизировать ведение нами боев. В зоне боевых действий нашу борьбу следует довести до предельного упорства, а использование каждого боеспособного человека должно достигнуть максимальной степени. Каждый бункер, каждый квартал немецкого города и каждая немецкая деревня должны превратиться в крепость, у которой противник либо истечет кровью, либо гарнизон этой крепости в рукопашном бою погибнет под ее развалинами. Речь может идти только об удержании позиций или уничтожении.

Я прошу гауляйтеров воздействовать на население в подходящей форме, чтобы оно осознало необходимость этой борьбы и ее последствия, которые коснутся каждого. Ожесточенность боев может вынудить к тому, чтобы не только пожертвовать личной собственностью, но и уничтожить ее из военных соображений или потерять в борьбе. В этой суровой борьбе за существование немецкого народа не должны щадиться даже памятники искусства и прочие культурные ценности. Ее следует вести до конца…

Генерал-фельдмаршал Рундштедт.

Глава восьмая Дьявольский груз «Тюрингии»

Крейсер «Тюрингия» мчится в Пиллау. — Визит к начальнику порта. — «Разрешите предложить рюмку коньяку…» — Подпольщики за колючей проволокой. — Разговор с Индрой. — Сообщение Януса. — Два варианта Климова. — Август Гайлитис. — Задание величайшей важности.

1

Корабль резко положило на левый борт, командир с трудом удержался на ногах и судорожно вцепился в обмерзшие релинги.

«Уйти от английских и русских субмарин, чтобы утонуть в шторм у самых ворот Пиллау», — горько усмехнулся про себя командир «Тюрингии».

— Двадцать градусов вправо! — крикнул он в самое ухо помощнику, который склонился к нему, увидев, что командир хочет что-то еще сказать.

Услышав команду, помощник, перебирая руками поручни, двинулся к рулевой рубке.

Корабль подвернул вправо, ветер пришелся почти по корме, и размахи качки заметно уменьшились. Командир по-прежнему стоял на открытом крыле мостика и вглядывался в иззубренный волнами горизонт.

Из рубки выглянул помощник. Ветер отнес его слова, но командир «Тюрингии» понял, о чем тот кричал, и, стараясь не держаться за релинги, пошел ему навстречу.

В рубке он увидел в руках матроса дымящийся кофейник, которым тот размахивал в такт качке, и улыбнулся. Кофе был совсем кстати, и командир подумал, что вскипятить его сейчас не менее трудно, чем вести по взбесившемуся морю, набитому субмаринами, вот эту посудину с дьявольским грузом.

Легкий крейсер германского флота «Тюрингия», изрядно потрепанный штормами и авиацией союзников, ускользнувший от подводных лодок англичан в Северном море и русских в Балтийском, на форсированном режиме работы главных двигателей мчался в Пиллау. Этот порт был последним в перечне убежищ, рекомендованных командиру секретной инструкцией.

Десять дней назад Отто фон Шлезингер, командир «Тюрингии», был вызван из Киля, где стоял его корабль, в резиденцию рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера в Берлине. Рейхсфюрер принял его лично, но о цели вызова не сказал ни слова, кроме общих фраз о том, что он, Отто фон Шлезингер, должен быть счастлив выполнить задание, от которого, возможно, зависит судьба Великой Германии. Инструкции командир получил в одном из отделов Главного управления имперской безопасности. Там же представили ему штурмбанфюрера Германа Краузе. Эсэсовец должен был сопровождать «Тюрингию» в ее таинственном походе. Сейчас Герман Краузе дрыхнет мертвецки пьяным сном в отведенной ему каюте.