Три любви

Ей надо было, без сомнения, принять эту ситуацию так, как делают все: искренний порыв к прощению, трогательное письмо счастливой паре, деликатный намек на крошечное еженедельное содержание, грустные воспоминания вперемешку с сентиментальными образами будущего, когда она, седовласая, будет сидеть в кресле, качая на руках ребенка. Но Люси была не такова. При этой мысли в ней поднялось холодное отвращение. Она чувствовала, что обречена: ее обманули, лишили прав и никакая полумера, никакое ожидание жалкой участи при уходе от дел не уничтожит жгучую несправедливость или горечь поражения. Жизнь казалась Люси никчемной и пустой, более того, лишенной всякой надежды.

Дни тянулись унылой чередой, и Люси все больше замыкалась в себе. Наступила суббота, потом воскресенье. Люси напомнила себе о воскресной обязанности и, побуждаемая лишь привычкой, равнодушно и устало побрела в храм, но не в церковь Святого Патрика. Там ее знали, и, заранее опасаясь града вопросов, которые могли обрушиться на нее, она направилась в отдаленный приход Святой Марии, маленькую церковь на тихой площади, которая выглядела неуместной среди столпотворения шумных улиц. Люси слышала что-то неопределенное то ли о самой церкви, то ли о местном священнике, точно она не помнила, да ее это и не волновало. Она пошла туда, чтобы ее не узнали, но это не имело большого значения. Важно было лишь то, что она решила пойти. Склонившаяся под невыносимым бременем, терзаемая душевной болью, гонимая смутной, но нестерпимой жаждой, она на грани истощения душевных сил переступила порог храма.

И произошло чудо, настоящее чудо! По крайней мере, у Люси сомнений в этом не возникало. Даже сейчас, когда она сидела за неприбранным столом, лицо ее осветилось при воспоминании о чудесной минуте. Да, привела ее к этому рука, направляющая ее в жизни. Она это знала. И была абсолютно в этом уверена.

Еще несколько мгновений Люси сидела с блуждающей на бледном лице слабой улыбкой, потом поднялась, положила послание сына на стопку писем, пылившихся на каминной доске, и, собрав свои вещи, тихо вышла из дому.

В половине пятого она явилась в контору, села к столу и принялась разбирать свою сумку. Потом, сделав записи в конторской книге, повернулась к мисс Тинто и неторопливо спросила:

– Мистер Рэтри у себя?

Мисс Тинто перестала писать и в задумчивости уставилась в свой гроссбух. Вопрос был странным – обычно орбиты Люси и мистера Рэтри не пересекались.

– Да, он наверху, – не поворачивая головы, ответила она после паузы. – Перед вашим приходом я слышала, как он поднимается в кабинет.

– Спасибо, – ответила Люси и вышла из комнаты.

Теперь мисс Тинто повернула голову и, в изумлении выпучив глаза, посмотрела на закрытую дверь.

Через пять минут Люси не спеша вернулась на свое место, и мисс Тинто не утерпела.

– Он на месте? – осторожно уточнила она, но в этой фразе косвенно содержался другой вопрос: что случилось?

– Да. – Люси помолчала, потом добавила тем же безразличным тоном: – Я только что сделала уведомление об увольнении.

Мисс Тинто открыла рот, повернувшись к Люси всем корпусом и глядя на нее с огромным интересом.

– Вы поедете в Лондон? – воскликнула она. – Прекрасно! Наконец-то вы собрались к своему мальчику.

Люси с минуту смотрела на нее.

– Нет, я не собираюсь этого делать, – сказала она. – Но через месяц увольняюсь отсюда. – Она подошла к столу, сложила в стопку книги и направилась к двери. – Пожалуй, пойду, – добавила она. – Я все закончила.

– Но чем же вы будете заниматься? – вскричала мисс Тинто.

Лишь огромное любопытство, переполнявшее ее добродетельную грудь, побудило ее к столь назойливым расспросам.

– У меня другие планы, – неопределенно ответила Люси.

Кивнув, она попрощалась и вышла из конторы.

«Другие планы!» Мисс Тинто уставилась в пустоту. Когда появился Дэнди, опоздавший из-за того, что сломался трамвай, она все еще пребывала в задумчивости.

Дэнди был не в духе и, сердито надев шляпу на рог вешалки, с отвращением выпалил:

– Самые паршивые трамваи в Европе! Когда спешишь, они назло ломаются. И ведь не влезешь так просто в вагон, приходится толкаться, локтями работать! Женщины хуже мужчин, они, видите ли, на шопинг едут, по их собственным словам. Первейшие вертихвостки. А я плохо спал сегодня. У соседей всю ночь играли на пианино. Бам, бам, бам! Внезапно остановятся, а потом снова. Куплю петарду и воткну им под окна. О чем только думает правительство?

Однако мисс Тинто пропустила его тираду мимо ушей, поскольку ей невтерпеж было таить в себе горячую новость.

– Она увольняется. – Кассирша внушительно кивнула в сторону пустого стола. – Сегодня сделала уведомление.

Дэнди резко поднял голову и огляделся по сторонам.

– Что вы говорите! – Он обвил ножки стула своими кривыми ногами, каждая – живой знак вопроса. Затем, все еще раздраженный неудачной дорогой, спросил: – Едет к своему изумительному сыну?

– Нет! – Один слог содержал в себе целую гамму намеков.

– Тогда что… чего же она хочет?