Три майские битвы на золотом поле

Война началась в тысяча шестьсот шестьдесят пятом году, и началась, не смотря на все, что я выше сказал, с победы англичан. В том первом крупном сражении был к несчастью для родных и близких (зато к счастью для страны!) убит и командующий флотом Республики, адмирал Якоб ван Вассенар Обдам. К счастью, потому как именно после его кончины флот возглавил самый удачливый и знаменитый голландский флотоводец — Михаель де Райтер.

Но это все лирика, а пока положение Республики — хуже некуда. И дело даже не в победе англичан, дело в том, что испуганные перспективой блокады акционеры требуют немедленных результатов. А флот расстроен, командиры сами не знают, что делать.

Де Райтер начинает командование с того, что мобилизует почти две сотни — две сотни! — каперских кораблей и вдребезги по кусочкам разбивает… угу, разбивает торговые маршруты англичан. Только за первый, тысяча шестьсот шестьдесят пятый год в руки голландцев попадают почти четыре сотни английских «купцов».

Теперь можно и военным флотом заняться. Опять вертелись мельницы Заандама, превращая шведский лес и шведскую руду, русскую пеньку и русский лен в голландские корабли. Кто будет на правах «хозяйки морей» покупать все это за копейки, и превращать в полновесные серебряные гульдены и фунты стерлингов, решалось сейчас там, в водах пролива и на просторах Северного моря. Стучали молотки на верфях, крутились крылья мельниц.

Надо сказать, что производственные мощности обеих стран были самыми высокими в Европе, а значит и мире. Страны были мощными. Но — далеко не равными. Для сравнения, Нидерланды построили за три военных года семьдесят шесть кораблей, из которых девятнадцать — тяжелые. За это же время Англия смогла построить только двенадцать, из них два — тяжелых. Двенадцать кораблей — это много, очень много, это только сниться могло большинству стран… Но двенадцать против семидесяти шести — это все-таки мало.

Первый и единственный на много лет русский корабль «Орел», кстати, строился в эти же три года и был спущен на воду в тысяча шестьсот шестьдесят восьмом.

Конечно, просто сравнивать число кораблей довольно глупо. Корабли разные, даже если и называются одинаковыми словами «линейный», допустим, или «фрегат». Корабли англичан были прочнее, тяжелее, мореходнее, несли больше пушек и сами пушки были больше калибром. «Голландцы» же были маневреннее, быстрее, легче набирали скорость и гасили ее. Этому есть объяснение: море-то в той же Голландии везде. Ну, везде в пределах получаса ходьбы. Прошел полчасика — и вот оно, море. Зашел в море, идешь, идешь, идешь… можешь еще полчаса идти, а тебе все максимум по грудь. Мелкое море, очень мелкое. Нельзя здесь такие корабли, как у англичан, пускать — они плавать будут по трем фарватерам на все побережье.

Но год тысяча шестьсот шестьдесят пятый прошел, начался год тысяча шестьсот шестьдесят шестой. Всю весну (а зимы тогда в Европе были холоднее, чем сейчас, снег лежал до середины марта, особо не повоюешь) стороны копили силы, не размениваясь на мелкие стычки. И вот, наконец, первый день самого длинного сражения в истории войн на море. Все, что можно было — было уже учтено и продумано. Но сколько не продумывай, а всего не придумаешь…

«Героем» первого (да и второго тоже) дня сражения оказался адмирал с уже знакомой фамилией. Господин лейтенант-адмирал Тромп. Но это был не тот Тромп из второй части. Это был его сын. Средний. Господи лейтенант-адмирал Корнелис Тромп. Я в кавычках героя написал, хотя можно и без. Храбрости Корнелису Тромпу было не занимать. А вот дисциплины мог бы и занять чуток…

Точной картины, что там произошло в тот первый день лета над волнами пролива, ни у кого нет. Ну, то есть «что» было — понятно, а вот «почему»? А было дело так. Едва англичане приблизились настолько, что стало возможным разглядеть их вымпелы, как авангард нидерландского флота в составе двадцати пяти кораблей, вышедший, как и полагалось по плану, первым, вместо того, чтобы отойти подальше и дожидаться разворота основных своих сил, взял еще круче к ветру и сам кинулся в атаку. Почему? А кто его знает. Как бы то ни было, а вместо «нормального» линейного сражения грозила повториться безобразная свалка. Впрочем, это было простительно: первый действительно считающийся «настоящим» линейным бой и состоялся-то всего год назад, а до того корабли, конечно, вставали в линию, но кто куда и в меру своего разумения. Что произошло и здесь.

Корнелис Тромп на двадцати пяти кораблях уже вовсю сражался с тридцатью пятью английскими кораблями адмирала Монка, тогда как самому де Райтеру надо было еще подтягивать силы. Стоит ли говорить, что это сражение едва не началось с победы англичан? Невероятными усилиями де Райтер сумел догнать свой безрассудный арьергард (ведь корабли вовсе не стояли на месте, а довольно бодро двигались к западу) и спасти положение. К счастью, близость мелей заставила англичан повернуть и подставиться под пушки основных нидерландских сил.