Три менялы

Через час все вернулось на свои места. Мелькнула мысль — а если здесь, у Менял, сходятся параллельные миры? Может быть, она попадает на краткий миг в мир, соприкасающийся с этим? Перед тем как войти к Менялам в очередной раз Матильда остановилась и внимательно осмотрелась вокруг, постаралась запомнить конкретно какой-то кустик травы, чтобы потом убедиться, что она возвращается именно сюда. Вернувшись через полчаса, проверила — несомненно, кустик был тот же самый, она просто начиталась фантастики, мир вокруг нее был един и неделим. Но вот в ней самой что-то менялось, это очевидно. Потому что тот самый чахлый кустик она вдруг оценила как поразительное Божье создание, замерла перед ним, потрясенная его немыслимой красотой. В восхищении ей хотелось вознести какую-то благодарственную молитву, но она могла лишь беспомощно повторять: «Господи! Господи!» Спустя несколько минут перевела взгляд на соседний лопух, снова восхитилась немыслимым многообразием и красотой всего сущего и разрыдалась. В тот день она до вечера не могла удержаться от слез, то и дело всхлипывала от умиления, а потом внезапно это наваждение кончилось.

Как-то Матильда попала к Менялам в полдень. Вошла, остановилась рядом с постаментом, выпрямилась, замерла и вдруг ощутила, как сквозь нее, по позвоночнику, с головы до пят прокатилась теплая волна. Это было странно, но приятно. Она стояла, вытянувшись как струна, чувствуя пульсирующие потоки энергии, проходящие сквозь нее, и это ощущение наполняло ее силой и радостью. Матильда не могла пошевелиться, словно оказалась в тугом энергетическом канале, удерживающем ее в таком положении. Наверно, она отключилась на несколько минут, по крайней мере, потом не могла вспомнить, что с ней происходило.

Очнувшись, женщина почувствовала какую-то тяжесть на голове, автоматически подняла руку и смахнула что-то холодное на землю — по песку метнулась небольшая змейка, скользнула и исчезла среди камней. Матильда не успела отреагировать на это, только дернулась было в сторону, но почувствовала, что ноги стянуты, и в тот же миг увидела, как большая змея, напуганная ее движением, ослабила свои тугие объятия вокруг ног и поползла прочь в узкую щель меж валунами. Матильда содрогнулась от ужаса и гадливости, осторожно вышла из кольца Менял, опасаясь наступить невзначай на ползучую тварь, и, пока шла, время от времени передергивалась от омерзения.

Значит, не только ее тянет сюда, животных тоже. Это было неожиданно. Она задержалась у ручья и тщательно умылась, провела мокрыми руками по волосам, пытаясь смыть ощущение холодного, скользкого, упругого тела змеи.

Менялы учили ее любить себя и весь мир. Давалось это труднее, чем изменения вкуса, слуха и зрения. Спустя несколько дней после посещения, она вдруг замечала, что ее уже не радует красота природы, а повседневные мелочи быта снова раздражают. Опять сама себе казалась некрасивой и тогда шла к Менялам. Но с каждым разом интервалы между посещениями увеличивались. Матильда упорно осваивала новый незнакомый предмет — уроки любви.

Пришло время, когда уроки были усвоены, и она могла бы подарить своему любимому нежность, ласку и всю себя. Ночами мечтала она о ком-то неопределенном, как девочка-подросток в ожидании первой любви. К сожалению, никаких объектов, достойных внимания, поблизости не наблюдалось, да и не достойных тоже.

Менялы изменили ее. Она смогла полюбить себя, потом и чужого ребенка. Наверно, человек может быть счастливым, может любить других только при условии, что он любит и самого себя. Сейчас ее просто переполняла любовь — к миру, к ребенку, к себе.

Как-то после посещения Менял она заторопилась. Пора было возвращаться домой, Вера наверняка уже проснулась. Девочка, и в самом деле, сидела на ступеньках и плакала. Женщина присела рядом с ней:

— Не плачь, милая, не плачь, — обняла она ребенка, а та как всегда спросила:

— А где моя мама?

Маленькое существо доверчиво смотрело на нее.

— Давай, я буду твоей мамой…

— Я хочу мою, — Верочка все же придвинулась ближе, а ее глазки опять наполнились слезами. — Мама меня бросила?

— Ну что ты, птичка моя, конечно, нет, они с папой приедут за тобой, ты немного подожди… Не плачь Верочка, не плачь, — Матильда, как могла, успокаивала ребенка. — Давай мы с тобой немного так поиграем: как будто я твоя мама, а ты моя доченька. Иди ко мне, маленькая.

— Ты будешь мама Вика?

— Нет, мама Тилли…

— Нет, я хочу маму Вику, — заупрямилась девочка, и Матильда сдалась:

— Ну ладно, пусть я буду «мама Вика».