Три менялы

— Ты соображай: если она проснется и увидит тебя, испугается, подумает, что это ты ее хочешь убить, что это ты ее в яму столкнул, — еще нечаянно пристрелит.

— Да? Черт, и правда может… ружье всегда с ней.

Утром, увидев Матильду, Юра ужасно смутился, у него перед глазами так и стояла картина: обнаженная женщина в лунном свете… Теперь он воспринимал ее несколько иначе.

К обеду приехали деревенские друзья, на этот раз с подарком — банкой соленых грибов. Петрович вручил бы ее, конечно, Николаю, но того не оказалось рядом, ушел охотиться.

— Тут место знатное было для силков, самострелов. Как только зверье тропки пробьет меж валунами, наши мужики ставят ловушки.

— Самострелы ведь запрещены, — возмутился Саша. — Тут и так стреляй — не хочу. Полно дичи.

— Вот ты, Сашок, не охотник, не знаешь, что такое азарт. Хочется поболе взять-то.

— Вы ставили самострелы? Это же опасно для людей, — Сергей переглянулся с Александром.

— А кому тут ходить? Никого тут сроду не было. А зверь, он к водопою ходит одной тропкой. Вон у Менял и ставили, как шаман последний помер, так место бесхозное вроде как стало.

Вскоре вернулся Николай, похвастал трофеем — зайцем. Гости сидели не долго, вскоре Петрович поднялся:

— Ну что, Степка, поехали, а то попадем в пургу.

— С чего ты это взял, Петрович? Или ты предсказатель-метеоролог, что ли? — поддразнил его Александр.

— А чего тут предсказывать? Не ошибешься: снег почти каждый день сыплет, — вмешался Николай.

— Обо всем не могу сказать, но что к вечеру завьюжит, это наверняка, тут ошибки не будет.

Они уехали, а мужчины занялись делами: Сергей взялся поправлять покосившуюся калитку в саду, Александр и Юра чистили коровник, потом Александр спустился в подвал, решив сделать там дополнительную полку. Подвал всех привлекал… Николай занимался своей добычей: снимал шкурку с зайца. Матильда занялась уборкой, на втором этаже давно уж надо было стереть пыль. Время от времени она поглядывала в окна, наблюдая, как мужчины ходят по двору и кто-то из них время от времени вывозит на тачке навоз, сваливая его в кучу подальше от дома. А на заднем дворе гулко стучал молоток. Ей было не видно, кто там работает, но, похоже, это был Сергей. Потом Юра поднялся на террасу с южной стороны дома, принялся наводить порядок там.

Петрович оказался прав: на самом деле к ночи пошел снег, поднялась пурга и мело весь следующий день. И весь этот день затворники провели в гостиной у камина. Саша даже пел, у него оказался очень приятный голос. Матильда тихонько подпевала ему, а Юра все поглядывал на нее, а потом шепнул вдруг:

— Как жаль, что я опоздал. Не зря все время хотел с тобой познакомиться, — ему казалось это так романтично: потрескивание дров, отблески пламени на лице у женщины.

— Опоздал?

— А что, нет?

Матильда невольно глянула на Сергея, на Сашу…

— Не знаю…

Пока она знала только одно: раньше бы смотрела на этих мужчин абсолютно равнодушно, сейчас же вдруг покраснела, как девочка, смутилась.

— Эх, нет в жизни счастья! — воскликнул Юра и, подхватив Веру, подкинул ее к потолку.

Та восторженно взвизгнула.

— Верусь, хочешь быть моей дочкой?

— Угу, — застенчиво кивнула та.

— Вера, а моей? — спохватился Сергей.

— И твоей буду, — успокоила его Верочка.

— Вот, ребенок смотрит в корень, не нужны нам никакие условности, — начал было Николай.

— Коля, остановись, — потребовала Матильда.

— Чего «Коля»? Что я, не вижу, что ли: ты на этого циркача глаз положила.

— Что?!

— Да у него и бабы небось не было, голубой…

— Зря ты так, Коля, женщина у меня была… — спокойно ответил Юра.

— И почему же вы расстались? — Александр тоже с усмешкой смотрел на него.

— Да она как-то уезжала на пару недель и говорит мне: «Пока меня не будет, спи с любой из моих подруг, я же знаю, ты без женщины не можешь…»

— Вот это сила, вот молодец, понимает жизнь! — восхитился Николай. — Ну и что, ты спал с ее подругами?

— Нет, я сразу расстался со своей женщиной.

— А что, подруги твоей подруги некрасивые?

— Красивые, две сестры, только мне противна такая неразборчивость, это же мерзость… Все равно что из немытой посуды есть после кого-то.

— Ну и дурак. Дай мне адрес твоей телки.

А за окном ничего не было видно, пурга разыгралась вовсю. Стихло лишь ночью. Наутро Матильда вышла на крыльцо и замерла в восторге, — вот это пейзаж! Точно, по Пушкину: «Под голубыми небесами, великолепными коврами…»

— Идите сюда! Все! — крикнула она в дом.

Постояли, полюбовались…

— Эх, мужики, поработаем! — потер руки Николай.