Три метра над небом. Трижды ты

– Ну как там мои молодожены? Вы готовы отправиться в свадебное путешествие? Я, если вы не против, вас провожу: тогда вы все сделаете спокойно, но не слишком. Мне бы не хотелось, чтобы вы опоздали на самолет и все пересадки. Об этом вчера вечером рассказал твой брат: это отличное путешествие, да и сам он очень милый.

– Вы хотите вывести меня из игры, а? Кто знает, что вы там замышляете. Вы оба что-то мне не договариваете. Это какой-то международный сговор…

Джорджо садится за соседний столик.

– Если хочешь знать все, то мы ведем переговоры с Испанией, Голландией, Германией, и я надеюсь сообщить тебе кое-какие хорошие новости и туда. Однако не будем торопить время; может, когда ты вернешься из путешествия, тебя будет ждать какой-нибудь сюрприз.

– Значит, я могу отправляться в него, ни о чем не беспокоясь?

– Более чем. Завтра в полдень я встречаюсь с Данией Валенти, «дочуркой» Калеми. Я побыстрее с ней разделаюсь и потом дам тебе знать. Вот видишь, я избавляю тебя даже от этих неприятностей.

Я весело смотрю на Джин.

– Да будет тебе известно, что Ренци избавляет меня от всех неприятностей, которые нравятся ему: фактически он заставляет меня встречаться с одними мужчинами; в крайнем случае, я могу завязать тесные отношения с Джури Серрано.

Джин закрывает «Vanity Fair» и поворачивается к нам.

– Неужели? С этим, из «Мужчин и женщин»? Не может быть! Ты его знаешь? Ты должен мне его представить, он отличный!

– Если так, то он, думаю, и отличный гей.

– Так я знала! Когда кто-то лучше вас, вы всегда на него такое наговариваете. – И она снова берется за «Vanity». – В любом случае мне нравится, как работает Ренци. Ты теперь уже продюсер и не можешь иметь отношения к этим скандалам, заполняющим «Диву и женщину», «VIP2000» и прочие подобные журнальчики. Правда, Ренци?

– Святая правда!

– Значит, продолжай в том же духе. Так что, даже встречаясь с Серрано и прочими, Манчини ничем не рискует. Да и к тому же теперь… Мы можем это сказать Ренци?

И я мгновенно понимаю, что мне выгодно сделать вид, будто я ничего не говорил.

– Ну конечно.

– Да и к тому же теперь он почти папа.

Джорджо бросает на меня взгляд, но тут же улыбается.

– Это изумительно! Самая лучшая новость, которую вы только могли мне сообщить! Я за вас по-настоящему рад.

Он смотрит на меня с улыбкой и держится так естественно, что я понимаю: помимо всех своих достоинств, он еще и отличный актер.

74

Мы собираем чемоданы и к обеду уже дома.

– Если вы не против, я заеду за вами в пять вечера: так мы доедем до аэропорта без спешки.

– Нет-нет, Джорджо, не утруждай себя, мы спокойно возьмем такси.

– Зачем же? Мне это в удовольствие.

– Ну, как хочешь. Ты очень любезен.

Я прощаюсь с ним, закрываю дверь и иду на кухню.

– Я готовлю себе коктейль, хочешь, сделаю и тебе тоже?

– Да, пожалуй.

Джин кладет в блендер последние морковки и включает его. Смесь овощей в центрифуге мгновенно окрашивается в зеленый цвет, потом немного светлеет, и, наконец, становится преимущественно оранжевой.

– Он по-настоящему любезен, твой друг Ренци: он всегда обо всем заботится и делает это действительно изящно. Бог знает, какие тайны он скрывает…

Я смотрю на нее с любопытством.

– Почему? Какие такие тайны он должен скрывать?

– Такой спокойный и уравновешенный человек непременно должен скрывать что-то очень серьезное. Наверное, с ним случилось что-то странное.

– Да ты везде усматриваешь желтизну. Слишком часто смотришь по Третьему каналу эту передачу с той журналисткой, блондинкой, Федерикой… как ее там…

– Шарелли.

– Ну да, с той, из программы «Кто это видел?». Вот ты сразу же и решаешь, кто кого убил. Знаешь, я слышу, как ты об этом рассуждаешь, слышу из своего кабинета. «Убийцей был муж… Да ладно, совершенно очевидно, что им был любовник… Это его она бросила за год до этого».

Джин начинает наливать овощной коктейль в стакан.

– Да, но учти, что тех, о ком ты говоришь, я угадала в трех случаях из трех! Значит, и про этого Ренци могла бы угадать правильно… Например, как у него с женщинами?

– Ну и вопросы ты задаешь! К чему это?

Я сажусь напротив нее и начинаю пить коктейль.

– Как это к чему? У него полно женщин? Он всегда с одной и той же? Или у него две, три женщины, которых он чередует? Или у него роман с мужчиной?

– Не знаю.

– Как это не знаешь? Ты с ним каждый день с утра до вечера и ничего не знаешь о его личной жизни? Да ты с ума сошел! Личная жизнь говорит о человеке все. Разве вы никогда не говорили о его личной жизни?

– Нет.

И действительно: если хорошенько подумать, мы всегда говорили о моей.

– А о твоей?

Ну вот, так я и знал, она меня об этом спросила.

– О моей – да, то есть я ему сказал, что у меня с тобой роман и что мы собираемся пожениться.

Что ж, Ренци мог бы взять меня себе в помощники; я тоже, выходит, отлично актерствую.

– А ты ему ничего другого не говорил?

– Прости, а что другое я мог ему сказать?

Джин поднимает бровь и делает последний глоток овощного коктейля.

– Ну ладно, не будем об этом…

– Погоди, погоди…

– Что такое?

– Однажды он мне сказал, что несколько раз встречался с одним человеком, но потом они расстались.