Три метра над небом. Трижды ты

«Ты счастлив?» – Этот вопрос все еще отдается эхом у меня в голове. Передо мной, в тишине, стоит отец Андреа. Его глаза закрыты. Он ждет моего ответа. Чем больше проходит времени, тем более тягостным, неловким и томительным становится это молчание. Такое впечатление, что оно только усиливает эхо. Вдалеке слышится пение какой-то ночной птицы, чуть дальше – веселое щебетание Джин, болтающей со своими родителями, Франческой и Габриэле. А потом внезапно эту тишину нарушает голос отца Андреа – тихий, серьезный, но по-своему легкий.

– Ты понял вопрос, который я тебе задал? Он ведь совсем не трудный; я спросил тебя, счастлив ли ты. – Он открывает глаза, поворачивается ко мне и смотрит на меня спокойно, как если бы ответ, которого он ждал, был проще всего на свете. Но мы по-прежнему молчим, так что он, наконец, мне улыбается: – Ладно, если ты так долго думаешь, прежде чем ответить, то, значит, ты уже ответил. Мне очень жаль.

– Это не так легко.

– Я знаю. Этот вопрос только кажется легким, но на самом деле он сложный, потому что много всего предусматривает.

– Мне бы так хотелось им быть.

Отец Андреа смотрит на меня и смеется.

– А кто бы не хотел? На эту тему сняли прекрасный фильм – «В погоне за счастьем» Габриэле Муччино.

– Да, я его видел…

– И я тоже.

– В нем главный герой, тот знаменитый чернокожий певец… как там его зовут…

– Уилл Смит.

– Точно. Так вот, ему удается найти счастье, и знаешь, почему? Потому что, ничего не имея, он довольствовался малым. Людям, у которых есть все, найти счастье труднее. Пиранделло говорил, что истинное счастье – нуждаться в малом. А Камю считал, что никогда не будет счастлив тот, кто будет продолжать искать, в чем заключается счастье. Я полагаю, каждый из нас сам знает, что сделало бы его по-настоящему счастливым. Самое главное – это иметь смелость быть таким. Короче говоря, как писал Борхес: «Я совершил только один грех в своей жизни: я не был счастлив».

И мы опять молчим. Он очень оригинальный, этот священник. Он любит кино и цитаты, он мне симпатичен. И тогда, как будто он мой давний друг, и даже как будто (смешно и подумать!) в нем воплотился Полло, я начинаю говорить:

– Джин изумительная девушка: она красивая, жизнерадостная, забавная, практичная и умная, для меня она просто сокровище…

Слушая меня, он кивает: он со мной согласен.

– Да, ты прав. Я хорошо ее знаю.

– Ах, да, ну конечно, а я и забыл: это же она выбрала вас, чтобы вы нас повенчали.

– Точно.

Он мне улыбается, и тогда я продолжаю:

– И я уверен, что она будет отличной мамой.

– Я с тобой согласен. Мне показалось, что она очень счастлива.

– Я тоже счастлив.

– Ну и хорошо, я рад.

Но потом я произношу слова, которые и не знал, что могу произнести:

– Но я боюсь.

Тогда отец Андреа кладет мне ладонь на руку и смотрит на меня с любовью:

– В таком случае, как этот, страх – благородное чувство. На самом деле ты боишься, потому что она от тебя зависит.

– Она и ее родители, и ребенок, который у нас будет. Я боюсь, что окажусь не на высоте.

– Ничего, через этого проходило много людей, гораздо менее достойных, чем вы оба.

Тогда я говорю ему правду.

– Недавно я встретил женщину, это произошло случайно. Я ее уже столько лет не видел и надеялся, что больше никогда в жизни ее не встречу. Из-за тех чувств, которые я к ней питал.

– И до сих пор питаешь.

– Да.

Отец Андреа поднимает бровь, закрывает глаза и кивает.

– Тогда это совсем другое дело. В таком случае трудно быть счастливыми.

Потом он переводит взгляд на Джин, которая смеется со своими родителями. Отец прижимает ее к себе, обнимает, а мать тревожится, мы слышим ее голос даже отсюда:

– Послушай, Габриэле! Осторожнее, не переусердствуй, ты делаешь ей больно!

– Ничего страшного, мы шутим!

Отец Андреа продолжает говорить, не глядя на меня:

– Ну и что ты тогда хочешь делать? Отложить свадьбу до тех пор, пока не разберешься сам с собой, или хочешь ее отменить?

– Нет, мы ждем ребенка.

Тогда он оборачивается ко мне:

– Это хорошая новость, правда же?

– Да, очень.

– Но если вы заставите его расти при несчастных родителях, со скандалами, то сделаете несчастным и его. И, может, он будет носить в себе это всю жизнь. Если вы его действительно любите, то не можете так с ним поступить.

Я молчу, а отец Андреа продолжает:

– Странно, что ты не задал мне вопрос, который я иногда слышу в таких случаях.

Мне становится любопытно.

– А какой?

– Можно ли любить двух женщин?

Я улыбаюсь.

– На самом деле я об этом думал, но мне казалось нелепым задавать подобный вопрос такому человеку, как вы.

– Ну и правильно, потому что это просто свинство и только отговорка для тех, кто не хочет брать на себя ответственность. В глубине души мы всегда знаем правду. Если кто-то не может определиться между двумя женщинами, то он обязан оставить ту, которую, как ему кажется, он любит и по которой страдает. И найти в себе мужество стать счастливым с той, что умеет любить.

– Мы ждем ребенка. Джин потрясающая, и жить я хочу с ней.