Три метра над небом. Трижды ты

И теперь она со мной, как никогда. В моем молчании, в моих снах, в моих улыбках, в моей боли из-за того, что я ее снова потерял. Джин потрясающая; она ласковая, красивая, нежная, она моя жена, она мать Авроры, она внимательная, умная, забавная. Но… Есть одно «но». Джин – не она. И все тут. Больше тут нечего сказать, нечего рассуждать. Но – и все тут. Было бы здорово, если бы можно было влюбляться по команде, быть счастливым с Джин, все было бы идеально, но Джин – не она. И все это меня удручает, сводит на нет принятое решение. Почему я так бессилен перед этой любовью?

Джин ждет, в зале ожидания она сидит одна. Приходит ассистентка.

– Прошу вас, профессор вас ждет.

Джин идет за ней по коридору до двери. Ассистентка ее открывает, и Джин входит в кабинет профессора Дарио Милани, который при виде ее встает.

– Присаживайтесь, пожалуйста. – Тут он замечает, что с ней никого нет. – Так вы одна?

– Да.

Профессор слегка расстроен, но не подает виду. Берет листок с анализами, но тут же кладет его на стол. Он и так прекрасно знает, каково положение.

– Нам стоило бы начать лечение гораздо раньше.

Джин молчит.

«Зачем он это мне повторяет?» Но она решает быть вежливой.

– Я знаю. Я сделала выбор.

– Мы начинали со второй стадии, а теперь мы на третьей, но ее признаков нет, поскольку вы, судя по всему, прекрасно переносите эти циклы.

– Но я их чувствую у себя внутри. («Вы даже и не знаете, как, профессор, – хотела бы она добавить. – Это такая боль, которая меня разрушает, – и это не та болезнь, о которой говорите вы».)

– Вы не должны нести все это бремя одна. Вы говорили об этом со своим мужем?

– Нет.

– Тогда поговорите об этом с подругой, с матерью, с родственницей, с кем-нибудь, кто мог бы быть рядом в такое время. Вы не можете держать все в себе; я понимаю, что у вас маленькая дочка, но вы не должны заниматься только ею. Вам нужно обрести спокойствие, чтобы встретить это в нужном расположении духа и разума, с тем же спокойствием, с каким вы смотрите… Как зовут вашу дочь?

– Аврора.

– Отлично. Мы должны совершить чудо именно ради Авроры.

Джин сидит в баре «Две сосны», за столиком на улице. Ей повезло: показалось солнце. Она смотрит на него почти с завистью, и ее внезапно пронизывает ощущение полной покорности. «Скоро я уже не буду чувствовать это тепло. Когда это будет? А больше всего меня печалит, что я не услышу, как Аврора произнесет свои первые слова». Она готова расплакаться, но словно находит в себе силу сдержать эти слезы, восстановить душевное равновесие. «Ты не можешь сдаваться именно сейчас, Джин, ты на полпути. Пока еще ничего не сказано, ты здесь, на земле, в здравом уме, в сознании, сильная, более или менее, конечно, но все-таки такая, какой была прежде. У тебя только выпало несколько волос, но, похоже, никто этого не заметил». Джин видит, как она подходит. Эле ей улыбается и машет издалека рукой. Она закрывает машину и приближается своим обычным, невероятно быстрым шагом. Эле ее целует и плюхается на стул перед Джин.

– Ну наконец-то! Я уж и глазам своим не верю! Черт, мы с тобой уже целую неделю гоняемся друг за другом.

– Ты права, извини. Мне было не очень хорошо. У меня была проблема.

– Какая проблема?

– Стэп.

– Нет, ты в своем уме? Ты же мне уже говорила, он попал в аварию, но выздоравливает, не так ли?

– Да, конечно. Это у меня трудности. Я обнаружила, что он снял квартиру на Борго Пио вместе с Баби.

– Что? – Эле таращит глаза. – А может, ты ошибаешься? Откуда тебе знать?

И Джин ей объясняет, как она все обнаружила.

– Ну вот, как видишь, сомневаться не приходится. К сожалению, я не ошибаюсь. Но я бы с удовольствием ошиблась.

Эле подавлена, она качает головой.

– Черт. Этого еще не хватало… Мне так жаль.

– Ты даже не представляешь, как мне плохо. Я разбита.

– Ладно, но ты сказала, что нашла альбом, из которого понятно, что между ними все кончено, что они расстались.

– Да, я так поняла, но он мне никогда ничего не говорил. У него ребенок от другой женщины, и он мне ничего не говорит? Он с ней встречается, хоть он мне поклялся, что больше никогда ее не увидит. И не то, чтобы он встретился с ней всего раз, чтобы выпить кофе… Он снял квартиру! Тут уж этот козел выпил не чашечку, а целую бочку кофе колумбийский обжарки!

Эле хохочет.

– Джин, ну ты даешь! Как только ты такое говоришь? Это же целая трагедия, а ты шутишь?

– Я думаю, он уже давным-давно не воспринимал меня всерьез, а не то бы он не устроил мне этот фокус. Смотри, он ударяется головой, а я, огорчаясь и думая, что у него могут быть осложнения, обнаруживаю все это… Это несправедливо.

– А ты его любишь?

– Очень люблю, но я его ненавижу. Я бы с удовольствием его побила.

– Воспользуйся этим сейчас, пока у него сломана рука!

– Знаешь, а я бы серьезно его избила…

– Что будем есть?

Они решают взять два кофе и продолжают говорить.

– Но он тебе никогда ничего не говорил?

– Нет.

– Можно я скажу тебе одну вещь? Если ты его так любишь, а он ее бросил…

– Да, но я не знаю, почему они расстались, кто это решил, я ничего не знаю.