Три метра над небом. Трижды ты

Джин выпивает еще немного вина. Никола на нее пристально смотрит. Он красивый парень. У него глубокие зеленые глаза, темные курчавые волосы и хорошая фигура. Он идеален для того, чтобы быть с ним «спокойно несовершенной».

– Можно мне еще вина?

– Извини, я не заметил, что твой бокал уже пустой. – Никола его наполняет. Бутылка почти пуста, а он выпил совсем немного. – Я помню, как в одном фильме говорилось, что всегда бывает такой момент, когда женщина, по той или иной причине, может уступить.

– И ты думаешь, что этот момент настал?

– Не знаю. Я только хотел провести с тобой немного времени. И пусть будет, что будет. «Нет», если его скажешь ты, может оказаться лучше многих бесполезных «да».

Джин ничего не говорит, только отпивает еще вина. Вот это лучше. Они еще пьют превосходный шербет с лесными ягодами, мороженым и горьким ликером. Никола предлагает:

– Пойдем ко мне чего-нибудь выпить? Я живу тут недалеко.

Так Джин, немного навеселе, оказывается на балконе дома на площади Героев.

– Смотри, отсюда даже виден купол собора Святого Петра.

– Да, он очень красивый, и весь освещен.

«Интересно, сколько раз они его видели из окна той квартиры на улице Борго Пио? Не хочу и думать. Я здесь именно для того, чтобы не думать». И, пока она смотрит на крыши Рима, Никола берет ее за руку, поворачивает к себе и целует в губы. Одновременно он берет ее руку и опускает ее вниз, чтобы она почувствовала, как он ее хочет. Всего миг: эти губы касаются ее губ, эта рука, которую он опускает вниз… Еще ниже… «Нет, не могу». И Джин резко от него отстраняется.

– Прости меня. Я… Я только хотела… нет… прости меня.

И, больше ничего не говоря, возвращается в гостиную, берет сумочку и уходит.

Вскоре она уже дома. В квартире тихо. Джин входит и бесшумно закрывает за собой дверь. Стэп спит в своей постели. Аврора с ним рядом, она спокойна. Джин идет в ванную и смывает макияж. Потом стучит кулаком по раковине. «Многие женщины, изменив, злились бы на себя за то, что они сделали. Или чувствовали бы себя виноватыми хотя бы для того, чтобы оправдаться. Я же, наоборот, злюсь из-за того, что неспособна это сделать».

135

Джин просыпается около часа ночи, как она и предполагала во время последнего кормления, и дает молока Авроре. Она берет малышку на руки и слегка подбрасывает, ожидая, когда та срыгнет, и она срыгивает. Я вижу их силуэты на фоне окна гостиной, сквозь которое пробиваются первые рассветные лучи.

– Как прошел ужин?

Она удивленно оборачивается, а потом улыбается мне.

– Не так хорошо, как я думала. Но лучше уж так.

Она проходит мимо меня и кладет Аврору в кроватку, потом идет в туалет, моет руки, надевает халат и идет на кухню.

– Хочешь кофе?

– Да, спасибо.

Вскоре она возвращается в гостиную и проносит мне чашечку кофе.

– Я налила тебе соевого молока, но совсем немного.

– Ну и правильно сделала. Спасибо.

Я попиваю кофе. Небо за окном медленно перестает быть оттенка индиго, окрашивается в более светлые тона. Теперь оно бледно-голубое, без единого облачка.

– Сегодня будет хороший день.

Джин смотрит в моем направлении.

– Да. Будет солнечно. Будем надеяться, погода не испортится.

– Вчера вечером звонила помощница адвоката Мерлини, она тебя искала, не хотела, чтобы ты посылала электронное письмо. Она сказала, что больше в этом нет надобности, они забрали заявление. Она извинилась, что позвонила домой, но твой телефон был отключен. Она ничего не знала про ужин.

– Ты ее о нем спросил?

Я смотрю на нее и молчу, раздумывая, а потом решаю ответить:

– Нет.

– Это не то, что ты думаешь.

Я останавливаю ее прежде, чем она продолжит.

– Ничего мне не говори. Я не должен этого знать. Я оказался не тем, кем ты хотела меня видеть, я совершил ошибку и сожалею. Но мне бы хотелось начать сначала.

– Ты уверен?

– Да, и думаю, что ты должна знать.

– Кое-что я знаю…

– Может, ты себе что-то воображаешь, но я хочу, чтобы ты знала все, иначе мы никогда не сможем по-настоящему начать заново. Я буду всегда чувствовать себя рядом с тобой лжецом. Думаю, что исправить это можно, только рассказав правду. Потом, если хочешь, я уйду, но ты должна меня выслушать. У меня был роман с Баби. Я встречался с ней почти полгода. Я снял квартиру, в которой мы виделись почти каждый день, но, когда родилась Аврора, мне стало стыдно. Я всегда думал, что, чего бы со мной в жизни ни случилось, как бы меня ни обидели, я всегда найду какое-нибудь решение, не остановлюсь ни перед чем. Но теперь мне не на кого обижаться, проблема во мне самом, я больше себе не нравлюсь. – Я смотрю на Джин, она ничего не говорит. Я вижу стекающие по ее щекам слезы, но не могу остановиться: – Оказалось, что сын Баби – мой сын. Вот так. Об этом я никогда ничего не знал до этого года. Я бы хотел тебе рассказать, но я узнал об этом в тот же самый день, когда ты мне сказала, что ждешь Аврору. Я бы все испортил.

Джин улыбается.

– Не беспокойся, тебе и так это удалось.

Я пытаюсь улыбнуться, но понимаю, какую могу причинить ей боль.