Три метра над небом. Трижды ты

Никто ничего хочет. Ни у кого нет аппетита. Только Элеонора об этом уже знала, для других это было неожиданным ударом.

– Да ладно, не хмурьтесь! – Джин шутит и пытается их приободрить. – Мне кажется, будто вы на похоронах. Вы все перепутали, сейчас не то время. Теперь вы должны делать вид, что вы сильные.

Но, какими бы суровыми ни были эти слова, ей удается перехитрить близких. Обстановка становится лучше, день проходит спокойно. Джин даже чувствует себя немного лучше. Я выхожу купить пирожных, еду в кондитерскую Монди, которая, насколько я знаю, очень нравится ее родителям, и, когда возвращаюсь, мы пьем чай. Я рядом с Джин, обнимаю ее, когда она говорит. Она рассказывает о фильме, который видела, и который ей так понравился, но она не помнит ни его названия, ни артистов.

– Начинаю сдавать.

Но на сей раз эту шутку никто не подхватывает. Но потом, когда Джин рассказывает кое-что из сюжета, встревает Элеонора.

– Да это же «Перелом»! У нас он называется «Случай Теда Кроуфорда». Ее убивает муж, которому она изменила. А играет его Энтони Хопкинс.

– Какой хороший фильм, мне он очень понравился. Да и другой актер, который моложе, очень симпатичный и отлично играет.

Элеонора отлично подготовлена:

– Это Райан Гослинг. Он снимался еще и в «Драйве», и в «Мартовских идах». А еще он снял фильм как режиссер, но его названия я не помню!

– Ну вот! – бранит ее Джин. – Ты не подготовилась!

Я ищу название в своем смартфоне:

– Это «Затерянная река».

– Молодец!

– Ну еще бы, со смартфоном все молодцы!

Мы пытаемся вспомнить другие фильмы, которые нам понравились, и те фильмы, которые, насколько нам известно, еще только должны выйти. Франческа делает замечание Габриэле:

– Мы не ходили в кино уже целую вечность.

– Так это ты не хочешь пропустить ни одной серии «Тайны».

Джин и Элеонора смеются.

– Не может быть… Вот это да, мама!

– Я смотрю ее, когда не знаю, чем заняться.

– Хорошо, тогда скоро как-нибудь вечером все сходим в кино.

Потом, заметив, что Джин устала, они все вместе уходят.

Закрыв дверь, я оборачиваюсь к ней.

– Мы хорошо посидели.

– Да, очень.

– Я рад, потому что я часто на тебя смотрел, и ты казалась мне спокойной, у тебя не было болей.

Джин качает головой.

– Здорово я научилась притворяться, а? Пойду спать, я совсем без сил. Ты проснешься, чтобы покормить Аврору, ладно?

– Да, конечно.

– Хорошо, спасибо, любимый.

Она меня целует и идет в спальню. Она спокойна. Я иду за ней.

Джин начинает раздеваться.

– Стэп…

– Да?

– Ты должен будешь привыкнуть.

– Поговорим об этом как-нибудь потом, ладно?

– Хорошо, скажи мне только одну вещь. Профессор Милани настроен настолько пессимистически?

– А, я понял.

– Вот именно. Ты не умеешь лгать. И даже не умеешь лгать еще больше… – Она смеется, потом становится серьезной. – Ладно, извини. Скажи мне, что он тебе сказал.

– Ничего. Врачи никогда ничего не говорят, они констатируют, и все. Они никогда не пытаются иметь свое мнение, руководствуются текущей информацией.

– И правда. Но завтра ты вернешься к работе, я не хочу, чтобы из-за меня дела в «Футуре» застопорились, или возникли проблемы.

– Все идет отлично, любимая. Теперь только нужно, чтобы ты немного поправилась.

– Хорошо. Постараюсь тебе угодить.

Мы засыпаем в обнимку, как уже давно не делали. Я чувствую, как она время от времени дрожит, и тогда прижимаю ее к себе еще сильнее. Я просыпаюсь в три, потихоньку вылезаю из кровати и делаю все то, что она мне сказала. Мне удается не шуметь, скормить смесь Авроре и добиться, чтобы она срыгнула. Потом я снова возвращаюсь в постель и обнимаю Джин. Она на секунду просыпается, ищет мою руку и сжимает ее. Ее лицо словно успокаивается, и она опять погружается в сон.

В следующие дни я ненадолго захожу на работу, но задерживаюсь на ней почти всегда только утром.

Ренци очень доволен.

– Мы заключили договор на сериал, который будет снимать «Мединьюс», в проекте участвуют Франция и Бельгия, мы уже продали его почти во всей Европе. Думаю, что ты мог бы теперь брать гонорары и побольше.

– Ты меня продвигаешь, Ренци?

– Да, ты этого заслуживаешь.

– Спасибо, я принесу тебе кофе.

– Я тебя провожу.

Мы останавливаемся перед кофемашиной, я кладу в нее кофейную капсулу и включаю аппарат.

– Видал? Симоне Чивинини не делает ни одной программы. – Ренци информирован лучше меня. – Может, его наняли делать нечто вроде ток-шоу для второго прайм-тайма – гибрид вечернего шоу Дэвида Леттермана и нашего ток-шоу «Как погодка?». Так, по крайней мере, мне сказали, хотя я и не знаю, что это на самом деле значит.

– Может, это музыкальное или ток-шоу?

– Он захотел ввести туда еще и комедийную актрису, на интермедии.

– Женщину? Ты только представь, как будет счастлива Бельфьоре.

– Ну да. Но вообще-то это странно, я бы никогда не подумал, что ему удастся провести девушку сквозь колючую проволоку, раскинутую этой мегерой.

– Может, они уже расстались.

– Если судить по газетенкам, они еще вместе. Но, думаю, это вопрос времени…