Три метра над небом. Трижды ты

– И о будущем твоего ребенка. То есть одного из твоих детей.

И он начинает смеяться, но потом сразу же разводит руками, извиняясь:

– Да ладно, я пошутил. И все-таки… Есть какие-то новости?

– Нет, никаких, все тихо.

– Ну и хорошо. Знаешь, как говорится? «Лучшая новость – отсутствие новостей». Тогда я с тобой прощаюсь. Зато новости о сериале у нас, думаю, скоро будут.

– Серьезно? Мне любопытно.

– Пока я еще ничего точно не знаю, но надеюсь, что очень скоро смогу тебе что-нибудь рассказать. Во всяком случае, звони мне по любому поводу, удачного вечера.

И он тоже уходит, оставляя меня в офисе одного.

Я включаю классическую музыку, открываю пиво и располагаюсь на диване переговорной, думая о том, что мне было бы приятно увидеть по телевизору. По-моему, именно этот вопрос должен задавать себе автор – точно так же писатель, когда он пишет книгу, так же и сценарист на съемках фильма. Что хотят видеть люди? Какую историю они захотели бы услышать? И так мне приходят в голову кое-какие идеи. Я беру блокнот и кладу его на подлокотник дивана. Время от времени кое-что записываю, пополняя блокнот заметками, идеями, которые приходят мне в голову. Мне любопытно знать, существуют ли они уже, эти идеи, думал ли уже кто-нибудь о них. Я допиваю пиво, бросаю бутылку в стоящую рядом корзину и ухожу. Сажусь в машину и решаю поехать обедать в ресторан «Бернинетта» на улице Пьетро Каваллини, около площади Кавура.

– Привет, Раффаэле! – здороваюсь я с сыном Дарио, хозяина ресторана. – А где папа?

– Только что ушел.

– Хорошо, передавай ему от меня привет. Где я могу сесть?

– Здесь.

Он сразу же освобождает для меня стол и сажает меня в уголок, из которого я могу видеть весь ресторан. Он полон, он всегда полон. Тут действительно отличная еда, и мне смешно при мысли, что ему удалось отлично пережить кризис, даже не обновив обстановку. Секрет, по моему мнению, – в закупках, которые делает хозяин. Может, когда-нибудь и его сын Микеле тоже станет опытным, и именно с ним, кто знает, это заведение станет еще успешней. Он приносит мне пиво, а потом я заказываю артишоки по-еврейски и красную пиццу с помидорами и острым красным перцем.

– И еще давай две жареные трески…

Раффаэле улыбается.

– Несмотря на то, что ты ешь, Стэп, ты совсем не меняешься.

Он уходит, и я улыбаюсь при мысли о том, что он – неисправимый вегетарианец, но при этом ему приходится подавать блюда, которые ему совершенно не нравятся. Он бы всех от них отговорил, но, конечно, учитывая его роль в ресторане, он, разумеется, не может этого делать. Со мной здоровается Джованни, один из официантов. Я ему улыбаюсь. Неутомимые труженики, отличные профессионалы, официанты снуют среди столов. Некоторые из них были свидетелями возникновения этого заведения и сделали состояние вместе с ним. Уж не знаю, как они воспринимают этот успех – не ощущают ли они его отчасти своим, не хотят ли большего признания, и получили ли они его…

– Вот пиво, а вот блюдо, которое я хочу дать тебе попробовать: немного спагетти с сыром и перцем, по-особому приготовленные…

Микеле меня удивляет, принося мне это блюдо, которого я не заказывал. Я его пробую.

– Пальчики оближешь. Просто отлично.

Довольный, он улыбается и уходит. Так же всегда поступает и его отец. Микеле подходит к только что прибывшей паре и готов выслушать, что они закажут. Вижу, как он кивает, улыбается, но не предлагает ничего нового. Это постоянные посетители, привыкшие к своим классическим блюдам. Я оглядываюсь. Нет, здесь я никого не знаю. В этом ресторане хорошо то, что сюда приходят люди разного возраста, все понемногу. За одним столиком сидит семья с несколькими бабушками, за другим – парочка двадцатилетних, еще за одним – супруги, которым за сорок, с ребенком пяти или шести лет, за другим – четверо приятелей-парней, едва достигших совершеннолетия. Они смеются, шутят, модно одеты. Мы были не такими. Мы обедали прямо в куртках, носили распоротые джинсы, американские рубашки, ковбойские сапоги, широкие ремни. Мы были уже взрослыми парнями. Мы носились на огромной скорости, дрались и, потеряв друга, много раз напивались. Еду мы не ели, но почти сразу ее друг в друга швыряли, целясь в лицо, в голову или в соседний столик. Мы были молодыми по-настоящему. Или, лучше сказать, мы были зверями, яростными зверями. Мы просто были такими, вот и все.

– Хочешь еще чего-нибудь?

Раффаэле смотрит на меня со своей вежливой улыбкой, с этим его невероятным спокойствием. Хватит, пора удовлетворить любопытство.

– А тебе никогда не хочется послать кого-нибудь к черту?

Мой вопрос его изумляет.

– А? – переспрашивает он.

– Да-да, ты не ослышался. Неужели никто никогда не бесил тебя так, чтобы тебе хотелось бы послать его к черту? Ты всегда такой спокойный! Слишком спокойный! А потом такие, как ты, входят в какое-нибудь заведение и открывают стрельбу по всем.

Он смеется и пожимает плечами.