Три метра над небом. Трижды ты

Таксист время от времени на него поглядывает; на вид ему за шестьдесят. Похоже, это непомерное счастье ему докучает. Или он просто недоверчив и думает, что этот парень что-то разыгрывает.

Симоне поворачивается к нам.

– Значит, Калеми приедет сейчас в Милан, покажет программу, и ее пустят в эфир? Но хорошо ли он ее объяснит? Все ли он запомнил? Не было бы лучше мне с ним поехать? – Но он тут же соображает, что сказал. – То есть я, конечно, имею в виду, если вы согласны…

Мы с Джорджо улыбаемся друг другу. И Ренци решает ему лучше объяснить, как все это устроено.

– Смотри, берегись, тебе нужно всегда сомневаться в истинности того, о чем тебе говорят люди из этого мира…

– Как это? Значит, ему не понравилось? Но тогда к чему это все было: морепродукты, эта сказочная еда, фруктики с мороженым… и даже шампанское в конце? Чтобы отметить успех, разве нет?

– Но это могло быть и сплошной постановкой. Может, он просто хотел с нами встретиться, прощупать почву, узнать, какие козыри у нас действительно есть в руках.

– А-а-а…

Он немного расстроен.

Но тут беру слово я:

– Но даже если ему это действительно понравилось, то должна собраться комиссия, которая решает, какие делать программы. Одним словом, это дело может и затянуться; никто не смел настолько, чтобы взять на одного себя такую ответственность.

Джорджо улыбается.

– Да уж, только не в этом случае. Если она действительно ему понравилась, то ее запускают, и все тут. Комиссия слушает его потом, только из вежливости. Ты помнишь фильм «Крестный отец»?

– Ну еще бы…

– Так вот, не спрашивайте меня, почему, но я думаю, что Калеми – это то же самое, только в мире телевидения. Остановите, пожалуйста, здесь. Спасибо.

Таксист, с его, казалось бы, взглядом кретина, внезапно встрепенулся.

– Вам нужна квитанция?

– Да, спасибо.

Он отрывает листок от лежащей на пепельнице книжечки с квитанциями, пишет, а потом внезапно, даже не глядя на него, начинает говорить:

– Эх, имей мой сын хотя бы половину твоего энтузиазма, я был бы на коне. – Таксист отрывает листок и передает его Джорджо. – Я ему сказал: «Подменяй меня, води это такси, делай хоть что-нибудь, так ты отложишь немного денег». И знаете, что он ответил? «Знаешь, папа, я человек творческий, я как Тициано Ферро, а он вначале весил сто одиннадцать килограмм…» И знаете, что мой сын теперь делает? Он хочет потолстеть, жрет денно и нощно. Он сказал, что песни хорошо сочиняются только тогда, когда человеку плохо. Я бы его хорошенько попинал по жопе; знаете, какие песни из него бы тогда вышли? Ладно, больше не буду вам надоедать, удачного дня.

Выходя из машины, мы смеемся, и Джорджо рассказывает нам такую историю.

– А вы знаете, что делал Дженнаро Оттави – тот самый, у которого я работал раньше? Когда мы заканчивали наши собрания с клиентами и директорами, им часто было нужно такси, и он просил нашу секретаршу его вызвать. Только на самом деле к офису подъезжало мнимое такси, и таксиста изображал его сотрудник, но, как полагается, в белой машине с фирменной табличкой. Этот мнимый таксист сажал в машину людей, участвовавших в собрании, и одновременно включал диктофон. Вы даже не представляете, что люди говорят сгоряча: они выбалтывают все и даже этого не замечают. Мнимый таксист привозил их в Фьюмичино, в Термини или куда они хотели приехать, а потом возвращался в офис и передавал Дженнаро Оттави кассету со всей этой записью. Так он сразу же узнавал, что они собираются ему предложить, что они на самом деле собираются делать, и, ну надо же, Дженнаро Оттави всегда вел себя, как нужно, проявляя себя человеком особенно чутким, почти предсказателем…

– Эх, ну и ловкач же он, этот Оттави.

– Да, большой ловкач, но только иногда, если ты слишком хитрый, начинаешь думать, что все остальные – идиоты. Именно тогда, когда начинаешь мнить себя таким всесильным, – тогда ты обычно и попадаешься… И я надеюсь, что скоро смогу тебе сообщить на этот счет кое-какие хорошие новости.

– Что ты хочешь сказать?

– Ничего, мне нечего сказать. Пока… Ну вот, мы приехали.

Мы входим в «Ванни» – ресторан-бар, в котором тусуется весь телевизионный мир римского района Прати. Джорджо здоровается с Лоренцо, хозяином, которого когда-то доводилось знать и мне, а потом уверенно идет к другому столику в глубине ресторана.

– Привет, Альдо. Как дела?

Он с чувством приветствует человека, который чуть старше нас, и тот встает из-за стола в самом углу.

– Отлично. А у тебя?

– Спасибо, прекрасно.

– Давайте, садитесь. Что вам заказать?

– Мне кофе, спасибо.

– И мне тоже.

– И мне один.

– Отлично, по крайней мере, в этом мы хорошо начали, все одного мнения!

Мимо проходит девушка – конечно, не такая красивая, как официантки из «Российской», и гораздо более пухленькая.

– Лучия, принесешь нам четыре кофе? Спасибо.

Джорджо представляет нас, рассказывая о «Футуре» и том, как он, в конце концов, расстался с Оттави.

– Ну и правильно сделал.

С этим, как мне кажется, искренне согласны директора всех каналов.