Три мгновения

Драко подсознательно все же ожидал боли, потому что все чужие прикосновения там не принесли ничего, кроме нее. И вдруг он почувствовал легкие касания языка Гарри.

- Что… что ты делаешь?.. - выдохнул он, не в силах осознать то, что Гарри может делать такое. Гриффиндорец не отвечал, только продолжал этот своеобразный поцелуй, который привел к тому, что Драко не мог больше говорить и только стонал.

Там, где были кровоточащие раны, тело сейчас ласкали нежные, мягкие, сладкие губы, и внутрь проникал острый теплый язычок, вызывая волну никогда раньше не испытанных ощущений. Драко поймал себя на очень неприличном желании, хотя, после того, что уже сделал Поттер, разве могло что-то еще называться более неприличным?..

Язык Гарри проникал в него как можно глубже, словно залечивая порезы.

Потом губы Гарри переместились выше, и Драко совершенно потерял контроль над собой, притянув его еще ближе. Хотелось до конца почувствовать этот теплый рот, а Гарри время от времени отклонялся назад, прикасаясь только дразнящими движениями языка.

Немного времени потребовалось, чтобы в голове Драко не осталось ни единой мало-мальски здравой мысли…

Доведя Малфоя до пика наслаждения, Гарри нежно поправил мокрую, прилипшую ко лбу белую челку, успокаивающе поцеловал его в губы, и тихо сказал:

- Если можешь - забудь об этом навсегда, - и совсем не слышно, одним движением губ, добавил:

- Я не смогу.

«Я не забуду. Я ловил каждый твой вздох, чтобы потом, длинными холодными ночами, вспоминать... Ты сказал бы, я чересчур сентиментален. И, быть может, оказался бы прав...»

Резко поднялся с места, снял рубашку и накинул ее на Драко.

Потом поднял и одел валявшиеся тут же на земле очки, выкрикнул в темноту:

- Экспекто Патронум! - и между деревьями помчался, не цепляя их рогами, серебристый олень.

- Зачем это? - немного придя в себя, хрипло спросил Драко.

- Послал известие Дамблдору, - пожал плечами Гарри, и уже совсем безразличным тоном договорил:

- Сейчас нас найдут и переправят в замок. И тебе больше не придется терпеть мое общество.

- Мне не мешает твое общество, - живо среагировал Драко. Он хотел сказать: «Мне с тобой так тепло и уютно», а вместо этого с ухмылочкой произнес:

- С тобой время проходит интереснее, чем с кем-нибудь другим, - и тут же упрекнул себя за черствость.

Но Гарри, похоже, ничего иного и не ожидал, потому что только снова пожал плечами и отвернулся. Слизеринец проклял себя за ехидный язык.

- Поттер… Я не то хотел сказать…

- Да брось, все то ты сказал, Малфой! Именно то, что хотел! - гриффиндорец вдруг вскочил и раздраженно повернулся к нему:

- Я же сказал, забудь. Мы просто сильно перенервничали, на меня что-то нашло, и… - Гарри неожиданно махнул рукой и, отвернувшись, пошел прочь.

Драко пару минут сидел, будто в оцепенении, а потом тоже вскочил и бросился за ним следом.

Мальчика он нашел сидевшим за толстым деревом, неудобно прижавшимся к шершавой коре боком. Малфой подошел сзади, опустился рядом и положил руку гриффиндорцу на плечо. Гарри вздрогнул и нетерпеливым тоном сказал, не поворачивая головы:

- Ну что еще?

- Ничего, просто… - Драко обнял его за плечи, прижимая к себе.

И тут неподалеку послышались шаги: к ним спешили волшебники.

- Ничего… - прошептал Драко, отпуская Гарри.

* * *

Прошел месяц. За это время для Драко не произошло ничего. Ничего, хоть сколько-нибудь связанного с Гарри. Между ними витала какая-то неопределенность, напряженная тишина, и оба чувствовали, ее может взорвать любое неосторожное слово или движение, любой порыв.

Как часто серые глаза ловили взгляд зеленых и изо всех сил пытались удержать его!.. но их обладатель отворачивался, и в школьных коридорах словно шарахался от Драко.

Малфой долго доказывал самому себе, что между ними двоими абсолютно ничего не было. Но получалось почему-то неубедительно, и больше всего возражало сердце.

«Тебе ведь было так хорошо!..»

«Да, но это обыкновенная физическая реакция организма…»

«Не обманывай сам себя. Приятно было не только телу, тепло стало твоей душе…»

И Драко Малфой, славившийся своей холодностью, начал чувствовать, как сильно ему не хватает такого живого тепла. Лед как будто был растоплен, когда Гарри открыл ему, что он тоже может быть горячим. И теперь пути назад не было. Капля за каплей, Драко таял. Но некому было заметить это, поддержать его.

Потому что единственный, кто мог согреть его, обнять своим теплом - старательно и неуклонно избегал встреч.

* * *

У Гарри было слишком много свободного времени, за которое он успевал двадцать раз передумать, как глупо поступил в лесу. Но, снова и снова прокручивая в голове воспоминания, как слайды черно-белого фильма, он не жалел о случившемся. Понимал, правда, что эту часть жизни придется забыть - для своего же блага. Но не мог, как и сказал тогда Малфою. Как ни старался мальчик оставить это воспоминание, стереть, закрыть другими - не получалось. Тогда он стал бережно хранить этот фрагмент в памяти, но не позволял себе думать о нем в другое время, кроме ночи. Ночь принадлежала ему и его мечтам целиком и полностью.