Три минуты молчания

Так и проголосовали — за триста пять. Кеп не стал спорить, записали это в протокол.

Только прошу заметить, — кеп сказал. — Если мы как сегодня будем брать, этак мы в пролове окажемся, как пить.

Дрифтер только того и ждал.

— А это уж не от нас зависит. Мы со своей стороны — все приложим. Но кто ее ищет? Штурмана. А они должны искать по всей современной науке, чтоб зря не метали бы, как вчера.

Третий заерзал на лавке, шрам у него побелел.

— Сколько нашел, столько и застолбил. Значит, не было косяка побольше.

Дрифтер на него не глядел.

— Вопрос у меня в связи с этим.

— Давай свой вопрос, — кеп сказал.

Лицо у дрифтера засияло, залоснилось.

— Вот у нас некоторые штурмана без дипломов ходят. Могу я им доверять, когда они на мостике? И жизнь свою доверять, и рыбу.

— Кого имеешь в виду?

— А пусть он сам выступит, собрание послушает. Все поглядели на третьего. Он встал, весь красный.

— Кто тебе сказал, пошехонец, что у меня диплома нет? Могу показать.

— Мне чужого не надо, я на твой хочу поглядеть.

— Черпаков, — кеп сказал, — что у тебя с дипломом?

— Да, — сказал дрифтер, — объясни собранию.

— Есть у меня диплом. Только справки нет об экзаменах.

— Где же ты ее потерял? — спросил дрифтер.

— Не потерял, а в порту оставил.

Дрифтер взревел:

— Попрошу в протокольчик! Справки при себе не оказалось.

— Не гоношись, у меня только два экзамена не сдано.

— Попрошу в протокольчик! Два экзамена не сдано. Как же тебе его выписали, если не сдано?

— Ну, выписали. Обещал попозже сдать. В рейс надо было идти, вот и выписали.

— Сколько ж поставил? Литр? Или полтора?

— Не твое дело, пошехонец.

— Черпаков, — кеп сказал. — Чтоб ты мне оба экзамена сдал срочно. Какие у тебя не сданы?

— Сочинение по литературе. И морская практика. В порт придем — тут же сдам.

Дрифтер опять вылез:

— Нет, не в порт. До порта я еще с тобой плавать должен, жизнь свою доверять. А экзамены ты можешь на базе сдать, там преподаватели имеются.

— Нужно ж еще подготовиться.

— Вот и готовься, Вахточку отстоял — и готовься. А нечего ухо давить и фильмы смотреть. Откажись от кое-каких соблазнов, а сдай, всей команде на радость.

Кеп сказал:

— Придется, Черпаков. Какой первый сдашь?

— Какой потрудней. Сочинение.

Дрифтер взревел:

— Попрошу в протокольчик! На первой базе он сочинение сдает, а на второй — практику.

Занесли и это. Третий сел как побитый, сказал дрифтеру:

— Добился, пошехонец.

— А я не для себя стараюсь. Для всей команды.

— Добро, — сказал кеп. — Какой там следующий? Быт на судне? Вот с бытом… Прямо скажем, хреново у нас с этим бытом… Сегодня в салон вхожу Чмырев какую-то историю рассказывает Бурову и матерком ее перекладывает, как извозчик дореволюционный. Салон у нас все-таки, портреты висят, а не сапожная мастерская.

— А что? — спросил Шурка. — С выражением!

— Так вот — без этих выражений. А то мы без женщин плаваем, так сами себя уже не контролируем. Вношу лично предложение — отказаться от нецензурных слов.

Опять помолчали крепко.

— Николаич, — сказал дрифтер. — Вы ж сами иногда… на мостике.

— И меня за руку хватайте. И потом — на мостике, не в салоне же.

— Есть предложение, — Васька Буров руку поднял. — Записать в протокол: для оздоровления быта — не ругаться в нерабочее время.

— Почему это только "в нерабочее"?

— Так все равно не выйдет, Николаич. Зачем же зря обязательство брать?

Кеп махнул рукой.

— В протокол этого записывать не будем. В протокол запишем — совсем отказаться. Но языки все же попридержим.

Проголосовали за это.

— Теперь насчет стенгазетки, — сказал Жора. — Хоть пару раз, а надо бы выпустить.

Серега сказал мрачно, не переставая ролик крутить:

— Это салагам поручить. Они у нас хорошо грамотные.

— А что? — сказал кеп. — Это разумно. Только не салаги они, а молодые матросы. Как они, согласны?

— Сляпаем, — сказал Димка. — Алик у нас лозунги хорошо пишет.

— Вот, шапочку покрасивей. Только название надо хорошее придумать, звучное.

— Есть, — сказал Шурка. — "За улов!"

Кеп поморщился.

— А пооригинальней чего-нибудь — нельзя? "За улов!", "За рыбу!". А что-нибудь этакое?..

— "За улов!" — Шурка настаивал. — За ради чего мы тогда в море ходим?

Проголосовали — "За улов!". На том и разошлись мирно.

12

— Штормит, мальчики, — старпом нас обрадовал утром. — А выбирать надо.

Насчет «штормит» это мы и в кубрике слышали, полночи нас в койках валяло с боку на бок, а вот выбирать ли — они там, наверное, долго с кепом совещались, что-то не будили нас до света, как обычно.

Салаги мои поинтересовались — сколько же баллов. Семь с половиной оказалось. Считайте — все восемь.

— А мне, когда я оформлялся, — вспомнил Алик с улыбкой, — даже какое-то обязательство давали подписывать — после шести не выходить на палубу. Просто запрещается.

— Точно, — Дима подтвердил. — К чему, спрашивается, такие строгости?