Три минуты молчания

Я вдруг забацал сапожищами - черт знает с какой стати, - запел гнусаво:

Теплоход в дальний рейс уп-лыва-а-ет...

Не уйти никуда от пррра-тя-нут-тых рук!

У ллюб-бви берегов не быв-ва-ает,

А у ллюб-бви и-не быв-вает ррразлук!

Штурман зачертыхался, врубил прожектор и жарил меня в спину, пока я не смылся в кап. А все-таки поднял я ему настроение, будет о чем посвистеть с рулевым.

В обоих кубриках не спали еще. У соседей пиликала гармошка: "И только одна ты, одна виновата..." Я хотел зайти - да там этот Ребров, бондарь, лучше на его территорию не заходить - пошел сразу в наш. Тут были дела серьезные - Шурка Чмырев с Серегой Фирстовым сидели за картами. Дрифтер всей тушей ерзал по лавке, заглядывал то к одному, то к другому и хлопал себя по ляжкам. Истомился от раздвоения личности - игра еще на равных шла, а он всегда за того, кто выигрывает.

Увидел меня - потянул носом.

- Ах! - говорит. - Коньячком запахло. Заходи, Сеня, быстрей и дверь закрой, а то жалко - развеет.

Шурка с Серегой подняли головы, поглядели затуманенным взором и снова в карты.

- Сколько ж там звездочек-то было? - спросил дрифтер. - Три или пять?

- Там уже ни одной.

Он вздохнул горестно.

- Жалко, я с кепом блат не завел. Хорошо бывает к начальству в гости зайти.

Я стал снимать куртку, и тут выпала книжка. Я и забыл, что она под поясом. Он сразу на нее кинулся.

- "Судовые двигатели". Ай,Сеня! Переквалифицироваться решил. По пьянке или всерьез?

- Дай сюда.

Но у него отнимешь, он уж ее за спину упрятал. Я полез в койку. Там зажег плафончик и задернул занавеску. Тут же он ее отдернул. Засопел над ухом.

- Сень, подыши на меня. Что ж ты, эгоист такой, от общества укрываешься?

Невозможно на него озлиться. Я дохнул - он замурлыкал, зажмурился.

- Ах, какая жизнь настала! А за чей счет пьете, Сеня? Ты "деду" ставишь или он тебе? Я вот думаю - какой ему резон бича захмеливать?

- Отлипни! - сказал ему Шурка. - Ты сам крохобор, так тебе за всю биографию никто чекушки не выставит. А ты, земеля, чего стесняешься, двинь ему по клыкам.

- Играй, - сказал Серега.

Дрифтеру стало скучно. Отдал мне книжку.

- Читай, Сеня, грызи науку. Зато уж потом! Галстук нацепил и лежи в каютке, ножки кверху, за тебя машина уродуется.

- Механики, они тоже для чего-то вахту стоят, - сказал Шурка.

- Конечно, не при коммунизме живем, надо ж хоть пальцем пошевелить. Маслица подлить, на манометр поглядеть. Но это только "уход" называется, а не "работа".

Шурка засмеялся.

- А механиков послушаешь - лучше палубной работы на всем пароходе нету. Палубные чем дышат? Диким воздухом. А механики? Соляркой, маслом горелым...

- Повару хорошо. С "юношей", - Васька Буров высказался. - Они у плиты греются. В любой час пожрать могут.

- А еще лучше радисту, - сказал Митрохин. - У него каюта отдельная на "голубятнике". Кто его там проверит - работает он или сачкует.

Дрифтер спросил у него:

- Азбуку Морзе надо знать или не надо? Ты ее когда-нибудь выучишь, заразу? Или - в передатчике разобраться. Лучше всего штурманом. Вахту отстоял и лежи.

- Тогда уж лучше кепу, - сказал Шурка.

- Башка! Кеп за все отвечает. И за улов, и за аморальное разложение. И чтоб ты за борт не упал "по собственному желанию". Кеп рыбу ищет. А механики со штурманами - это уж точно, бездельники.

- Голова у тебя! - сказал Шурка. - Непонятно, зачем ты дрифмейстером ходишь. Почему не механиком.

Дрифтер почесал в затылке, вздохнул.

- Так уж мне больше нравится. Я человек трудящийся.

- А я думал...

- Ты не думай, - сказал Серега. - Ты играй.

Дрифтер опять к ним подсел. А я открыл книжку: "Судовые двигатели служат основным или вспомогательным средством... Подразделяются на... Топливом для них являются..."

- Тишина, - дрифтер прошептал, - читает!