Три модели развития России

Суть позиции Соловьева состояла в признании, что право по своей природе родственно нравственности, поскольку принадлежит к сфере долженствования. Между двумя этими областями, считал Соловьев, есть тесные внутренние отношения, не позволяющие отрицать одну из них во имя другой. Правопорядок - это такое общественное состояние, которое соответствует «внутреннему запросу нравственно развитой личности», ибо только она обладает сознанием, что право есть гарантия свободы и угроза, обращенная против пытающихся уничтожить ее. Само же право - это есть «принудительное требование определенного минимального добра». [266] «определенного минимума нравственности». [267] Отмечая значение этой идеи для развития философии права, Новгородцев назвал Соловьева наиболее видным защитником правовой идеи среди философов истекшего века. «Юрист найдет здесь, конечно, много промахов и недосмотров, но вместе с тем он должен оценить и серьезную заслугу. Эта заслуга касается самого доброго и ценного для всей юридической науки, а именно доверия к идее права. Все построения Соловьева проникнуты этим доверием; все оно стремится подчеркнуть нравственную цену правовых учреждений, их значение для морального прогресса». [268]

Уместно, однако, заметить, что соловьевское толкование природы права встретило возражение со стороны Б.Н.Чичерина, который увидел в нем невозможное для правовой теории отождествление права и нравственности. Государственность (право) не может быть на службе нравственности - это равносильно уничтожению права, да и самой нравственности, так как последняя налагает на человека только обязанности, не определяя никаких прав, в свою очередь подчинение права нравственности означало бы введение ее принудительными мерами. Понятно, что Чичерин критиковал Соловьева не за идею правового обеспечения элементарных прав общежития, а за увиденное им за ней стремление превратить право в инструмент реализации нравственного идеала. Однако в отношении Соловьева последнее не имело в общем-то оснований. И в его позиции нам важно отметить другой момент. Ибо, как отмечает Новгородцев, Соловьев полемизировал не со всеми юристами, а с теми правоведами, которые выросли на почве непонимания роли права и закона в жизнедеятельности общества, в чем он усматривал серьезные слабости российской жизни в целом.

Для развития человеческой свободы и нравственности необходимо благоустроенное общество, которое зависит от безопасности всех, - вот смысл позиции Соловьева. Действительная свобода остается пустой фикцией без должных гарантий со стороны права и государства. Поэтому, конечно, главная функция правового государства - принудительная охрана равновесия частных своекорыстных сил. Но в этом и состоит минимальное требование к праву. Цель же жизни не в том, чтобы общество существовало, а в том, чтобы оно существовало достойным образом. Обеспечение такого человеческого существования есть максимальное требование к праву, его подлинная цель и соответственно главная функция правового государства.

Согласно Соловьеву, требуемый правом «минимум добра» включает обеспечение всем людям «достойного существования» не только в плане физических средств, но и в плане соответствующего досуга, т.е. такого, какой человек мог бы использовать для своего духовного совершенствования. И хотя для Соловьева правовое государство не было последним - с точки зрения идеала - способом человеческого общежития, а только необходимой ступенью к его высшей форме - теократии, сам мыслитель, всегда остававшийся на почве ближайших к нему реалий и исторической перспективы, защищал модель правового государства, «подправляя» ее идеей единства права и нравственности.

В предложенной формуле однопорядковость права и нравственности не означала тождества: Соловьев, конечно, понимал, что требования права строго ограничены, тогда как нравственные побуждения могут быть всеобъемлющими. Но мораль, полагал мыслитель, наполняя идею неотъемлемых прав человека этическим содержанием, превращает эти права в гарантии отношения государства к человеческой личности не только как к средству, ибо ориентирует право на обязательную реализацию минимального добра в общественной жизни, а соответственно и свободы. Последняя же есть возможность проявления индивидуальности, т.е. гарантия, что никакое человеческое существо не может рассматриваться никем (ни другим человеком, ни обществом, ни государством) как средство достижения каких бы то ни было целей.