Три момента взрыва (сборник)

Он взглянул на часы и опустился рядом с девочкой на край разлагающейся дороги. Он сидел, скрестив ноги, она – обняв колени и положив на них подбородок. Ее взгляд был устремлен в море. Его равномерный шум успокаивал их так, словно был специально для этого создан. Было темно, только светила луна за облаками, да изредка из-под земли вырывались непонятные минеральные вспышки. Где-то пела обезумевшая птица, явно не соловей.

Несмотря на несколько слоев одежды, обоим скоро стало холодно. У них уже зуб на зуб не попадал, когда где-то через час, Дуган уловил какое-то шевеление на берегу. Он сделал дочери знак сидеть тихо, а сам навел бинокль на огоньки, рывками движущиеся по пляжу. Три пары фар замерли, перекрыв в темноте друг друга, посылая лучи в море и на берег впереди.

– Это они, – сказал он. – Готовятся. Наверное… – По голосу отца девочка чувствовала, что причина его волнения не в одном только энтузиазме. – Они… мы не зря здесь.

Он не видел ничего, кроме огней на берегу, не слышал ничего, кроме волн. Он сделал небольшую вылазку на разведку, но их, видимо, не заметили. Их утес был далеко от того места, где зажглись огни, и они, незваные гости, сидели на нем в полном одиночестве. Его дочь не сводила глаз с воды. Дуган ждал, что она будет ныть, спрашивать, долго еще, или что-нибудь такое, но она молчала. Двадцать минут спустя она первой протянула руку к волнам, первой заметила в них что-то.

Вертолет больше не появлялся. Слишком от него много шума. Столб света не падал отвесно в воду с небес, не освещал то, что поднималось над волнами далеко-далеко от берега. Только при свете луны можно было различить неясные очертания. Что-то похожее на башню. Сваренный из железных балок шпиль, который поднимается все выше и выше, а с него хлещет во все стороны вода.

Девочка тоже встала. Там была гнутая металлическая конструкция. Покореженная и угловатая, словно скособочившийся строительный кран, который вот-вот рухнет. Двигалась она не равномерно, а спазматически, точно могучими рывками подтягивала себя к суше. Дернется, потом постоит, подумает; потом еще подрастет над водой, уже ближе к суше.

Огни на берегу погасли. Зато теперь вспыхнуло пламя на вершине башни. Мутный огонек вырвал конструкцию из тьмы. Море у ее подножия лежало тихо и словно само отбегало от причудливой громады, черной, угловатой, покрытой многочисленными наростами. Как будто кусок морского дна поднялся вдруг со своего места и, любопытный, вышел на поверхность.

Башню поддерживала платформа. Пламя на вершине сооружения освещало ее бока так, что они видели цемент и ржавчину, железо обросших ракушками пилонов, в воде, наверное, косматых от обжившей их морской растительности, которая на воздухе обвисла склизкой бахромой.

Башня двигалась прямо на Коувхитский утес. То, что наросло на ней в море, не могло до конца скрыть метки явно искусственного происхождения, нанесенные по трафарету предупреждающие надписи. Остатки краски: обведенная в круг буква Н.

Еще один шаг – потому что она действительно передвигалась неуклюжими шагами, – и вся огромная масса оказалась над поверхностью, вода хлестала из нее со всех сторон. Теперь она брела, переступая ногами. Бетонными цилиндрическими колоннами толщиной с дом или с хорошую дымовую трубу каждая. Сначала вперед продвигались две с одной стороны, потом – две с другой. Какие-то трубы болтались с изнанки ее днища, находившегося на уровне крыши многоэтажного дома, их пучки отваливались и падали назад в море. Она несла на себе стальные контейнеры, развалины домов, похожие на трущобы, старые подъемные механизмы, лифты, из провалов шахт которых извергалась черная вода.

В нескольких бросках волны от берега она остановилась. Лизнула воздух языком пламени размером с дом.

– П-36, – произнес Дуган. – «Петробрас».

Под ними один из автомобилей снова зажег фары. Вышка шарахнулась в сторону. Дуган зашипел с досады. Но огни тут же погасли, и, немного погодя, он сказал:

– Ладно, наверное, обойдется.

Платформа остановилась на одном уровне с их утесом. Теперь девочке стала понятна причина ее неуклюжести. Каждая пара опор с одной стороны завершалась горизонтальными распорками, так что ей приходилось двигаться, как четвероногому, поставленному на лыжи. Там, где она стояла, глубина достигала футов десяти, но под ее опорами они казались лужицей под ботинками ребенка. Хотя никакого лица у нее, конечно, не было, все же хотелось сказать, что она повернулась лицом к северу и заскользила-затопала по мелководью вдоль берега.

– Скорее, – бросил Дуган. Они помчались по тропе вдоль края утеса, нырнули в тень живой изгороди справа и продолжали бежать, а вышка нефтяной платформы раскачивалась над кронами деревьев параллельно с ними.

– Затонула в две тысячи первом, – сказал он. – Месторождение Ронкадор.

– Сколько погибших?

– В смысле, утонувших? Нисколько.

– А ты… это первая?..

Он на мгновение остановился, повернулся и взглянул прямо ей в глаза. В тишине было слышно гудение пламени на вышке. Скрежет напрягающегося металла.

– Детка, я никогда раньше ее не видел, – сказал он.