Три мушкетера

— Нет, — сказала она, — не мне быть Юдифью, которая освободит Ветулию от Олоферна. Меч всевышнего слишком тяжел для руки моей. Дайте же мне умереть, чтобы избегнуть бесчестья, дайте мне найти спасение в мученической смерти! Я не прошу у вас ни свободы, как сделала бы преступница, ни мщения, как сделала бы язычница. Дайте мне умереть, вот и все. Я умоляю вас, на коленях взываю к вам: дайте мне умереть, и мой последний вздох будет благословлять моего избавителя!

При звуках этого кроткого и умоляющего голоса, при виде этого робкого, убитого взгляда Фельтон снова подошел к ней.

Мало-помалу обольстительница вновь предстала перед ним в том магическом уборе, который она по своему желанию то выставляла напоказ, то прятала и который создавали красота, кротость, слезы и в особенности неотразимая прелесть мистического сладострастия — самая губительная из всех страстей.

— Увы! — сказал Фельтон. — Я единственно только могу пожалеть вас, если вы докажете, что вы жертва. Но лорд Винтер возводит на вас тяжкие обвинения. Вы христианка, вы мне сестра по вере. Я чувствую к вам влечение — я, никогда не любивший никого, кроме своего благодетеля, не встречавший в жизни никого, кроме предателей и нечестивцев! Но вы, сударыня, вы так прекрасны и с виду так невинны! Должно быть, вы совершили какие-нибудь беззакония, если лорд Винтер так преследует вас...

— Имеющие глаза — не увидят, — повторила миледи с оттенком невыразимой печали в голосе, — имеющие уши — не услышат.

— Но если так, говорите, говорите же! — вскричал молодой офицер.

— Поверить вам мой позор! — сказала миледи с краской смущения в лице. — Ведь часто преступление одного бывает позором другого... Мне, женщине, поверить мой позор вам, мужчине! О... — продолжала она, стыдливо прикрывая рукой свои прекрасные глаза, — о, никогда, никогда я не буду в состоянии поведать это!

— Мне, брату? — сказал Фельтон.

Миледи долго смотрела на него с таким выражением, которое молодой офицер принял за колебание; на самом же деле оно показывало только, что миледи наблюдает за ним и желает его обворожить.

Фельтон с умоляющим видом сложил руки.

— Ну хорошо, — проговорила миледи, — я доверюсь моему брату, я решусь!

В эту минуту послышались шаги лорда Винтера, но на этот раз грозный деверь миледи не ограничился тем, что прошел мимо двери, как накануне, а, остановившись, обменялся несколькими словами с часовым; затем дверь открылась, и он появился на пороге.

Во время этого краткого разговора за дверью Фельтон отскочил в сторону, и, когда лорд Винтер вошел, он стоял в нескольких шагах от пленницы.

Барон вошел медленно и обвел испытующим взглядом пленницу и молодого человека.

— Вы что-то давно здесь, Джон, — сказал он. — Уж не рассказывает ли вам эта женщина о своих преступлениях? В таком случае я не удивляюсь тому, что ваш разговор продолжается столько времени.

Фельтон вздрогнул, и миледи поняла, что она погибла, если не придет на помощь опешившему пуританину.

— А, вы боитесь, чтобы пленница не ускользнула из ваших рук! — заговорила она. — Спросите вашего достойного тюремщика, о какой милости я сейчас умоляла его.

— Вы просили о милости? — подозрительно спросил барон.

— Да, милорд, — подтвердил смущенный молодой человек.

— О какой же это милости? — заинтересовался лорд Винтер.

— Миледи просила у меня нож и обещала отдать его через минуту в окошко двери, — ответил Фельтон.

— А разве здесь кто-нибудь спрятан, кого эта милая особа хочет зарезать? — произнес лорд Винтер своим насмешливым, презрительным тоном.

— Здесь нахожусь я, — ответила миледи.

— Я предоставил вам на выбор Америку или Тайберн, — заметил лорд Винтер. — Выбирайте Тайберн, миледи: веревка, поверьте, надежнее ножа.

Фельтон побледнел и сделал шаг вперед, вспомнив, что в ту минуту, когда он вошел в комнату, миледи держала в руках веревку.

— Вы правы, — сказала она, — я уже думала об этом. — И прибавила сдавленным голосом: — И еще подумаю.

Фельтон почувствовал, как дрожь пронизала все его тело; вероятно, это движение не укрылось от взгляда лорда Винтера.

— Не верь этому, Джон, — сказал он. — Джон, друг мой, я положился на тебя! Будь осторожен, я предупреждал тебя! Впрочем, мужайся, дитя мое: через три дня мы избавимся от этого создания, и там, куда я ушлю ее, она никому не сможет вредить.

— Ты слышишь! — громко вскричала миледи, чтобы барон подумал, что она взывает к богу, а Фельтон понял, что она обращается к нему.

Фельтон опустил голову и задумался.

Барон, взяв офицера под руку, пошел с ним к двери, все время глядя через плечо на миледи и не спуская с нее глаз, пока они не покинули комнату.