Три мушкетера

Cahusac immediately ran to the Guardsman whom Aramis had killed, seized his rapier, and returned toward d'Artagnan; but on his way he met Athos, who during his relief which d'Artagnan had procured him had recovered his breath, and who, for fear that d'Artagnan would kill his enemy, wished to resume the fight.	Каюзак бросился к гвардейцу, которого убил Арамис, схватил его рапиру и собирался вернуться к д'Артаньяну, но по пути наскочил на Атоса, успевшего за эти короткие мгновения перевести дух. Опасаясь, что д'Артаньян убьет, его врага, Атос желал возобновить бой.
D'Artagnan perceived that it would be disobliging Athos not to leave him alone; and in a few minutes Cahusac fell, with a sword thrust through his throat.	Д'Артаньян понял, что помешать ему - значило бы обидеть Атоса. И действительно, через несколько секунд Каюзак упал: шпага Атоса вонзилась ему в горло.
At the same instant Aramis placed his sword point on the breast of his fallen enemy, and forced him to ask for mercy.	В это же самое время Арамис приставил конец шпаги к груди поверженного им противника, заставив его признать себя побежденным.
There only then remained Porthos and Bicarat.	Оставались Портос и Бикара.
Porthos made a thousand flourishes, asking Bicarat what o'clock it could be, and offering him his compliments upon his brother's having just obtained a company in the regiment of Navarre; but, jest as he might, he gained nothing. Bicarat was one of those iron men who never fell dead.	Портос дурачился, спрашивая у Бикара, который, по его мнению, может быть час, и поздравляя его с ротой, которую получил его брат в Наваррском полку. Но все его насмешки не вели ни к чему: Бикара был один из тех железных людей, которые падают только мертвыми.
Nevertheless, it was necessary to finish.	Между тем пора было кончать.
The watch might come up and take all the combatants, wounded or not, royalists or cardinalists.	Могла появиться стража и арестовать всех участников дуэли - и здоровых и раненых, роялистов и кардиналистов.
Athos, Aramis, and d'Artagnan surrounded Bicarat, and required him to surrender.	Атос, Арамис и д'Артаньян окружили Бикара, предлагая ему сдаться.
Though alone against all and with a wound in his thigh, Bicarat wished to hold out; but Jussac, who had risen upon his elbow, cried out to him to yield.	Один против всех, раненный в бедро, Бикара все же отказался. Но Жюссак, приподнявшись на локте, крикнул ему, чтоб он сдавался.
Bicarat was a Gascon, as d'Artagnan was; he turned a deaf ear, and contented himself with laughing, and between two parries finding time to point to a spot of earth with his sword,	Бикара был гасконец, как и д'Артаньян. Он остался глух и только засмеялся. Продолжая драться, он между двумя выпадами концом шпаги указал точку на земле.
"Here," cried he, parodying a verse of the Bible, "here will Bicarat die; for I only am left, and they seek my life."	- Здесь... - произнес он, пародируя слова Библии, -здесь умрет Бикара, один из всех, иже были с ним.
"But there are four against you; leave off, I command you."	- Но ведь их четверо против тебя одного. Сдайся, приказываю тебе!
"Ah, if you command me, that's another thing," said Bicarat.	- Раз ты приказываешь, дело другое, - сказал Бикара.
"As you are my commander, it is my duty to obey."	- Ты мой командир, и я должен повиноваться...
And springing backward, he broke his sword across his knee to avoid the necessity of surrendering it, threw the pieces over the convent wall, and crossed him arms, whistling a cardinalist air.	И, внезапно отскочив назад, он переломил пополам свою шпагу, чтобы не отдать ее противнику. Перекинув через стену монастыря обломки, он скрестил на груди руки, насвистывая какую-то кардиналистскую песенку.