Три мушкетера

- Да, да, - продолжал д'Артаньян, - теперь я начинаю припоминать… Да, речь шла… погодите минутку… речь шла о женщине.

- Так и есть, - отвечал Атос, становясь уже смертельно бледным. - Это моя излюбленная история о белокурой женщине, и, если я рассказываю её, значит, я мертвецки пьян.

- Верно, - подтвердил д'Артаньян, - история о белокурой женщине, высокого роста, красивой, с голубыми глазами.

- Да, и притом повешенной…

- …своим мужем, знатным господином из числа ваших знакомых, - добавил д'Артаньян, пристально глядя на Атоса.

- Ну вот видите, как легко можно набросить тень на человека, когда сам не знаешь, что говоришь! - сказал Атос, пожимая плечами и как бы сожалея о самом себе. - Решено, д'Артаньян: больше я не буду напиваться, это слишком скверная привычка.

Д'Артаньян ничего не ответил.

- Да, кстати, - сказал Атос, внезапно меняя тему разговора, - благодарю вас за лошадь, которую вы привели мне.

- Понравилась она вам? - спросил д'Артаньян.

- Да, но она не очень вынослива.

- Ошибаетесь. Я проделал на ней десять лье меньше чем за полтора часа, и у неё был после этого такой вид, словно она обскакала вокруг площади Сен-Сюльпис.

- Вот как! В таком случае, я, кажется, буду раскаиваться.

- Раскаиваться?

- Да. Я сбыл её с рук.

- Каким образом?

- Дело было так. Я проснулся сегодня в шесть часов утра, вы спали как мёртвый, а я не знал, чем заняться: я ещё не успел прийти в себя после вчерашней пирушки. Итак, я сошёл в зал, где увидел одного из наших англичан, который торговал у барышника лошадь, так как вчера его лошадь пала. Я подошёл к нему и услыхал, что он предлагает сто пистолей за тёмно-рыжего мерина. «Знаете что, сударь, - сказал я ему, - у меня тоже есть лошадь для продажи». - «И прекрасная лошадь, - ответил он, - если это та, которую держал вчера на поводу слуга вашего приятеля». - «Как, по-вашему, стоит она сто пистолей?» - «Стоит. А вы отдадите мне её за эту цену?» - «Нет, но она будет ставкой в нашей игре». - «В нашей игре?» - «В кости». Сказано - сделано, и я проиграл лошадь. Зато потом я отыграл седло.

Д'Артаньян скорчил недовольную мину.

- Это вас огорчает? - спросил Атос.

- Откровенно говоря, да, - ответил д'Артаньян. - По этим лошадям нас должны были узнать в день сражения. Это был подарок, знак внимания. Вы напрасно сделали это, Атос.

- Полно, любезный друг! Поставьте себя на моё место, - возразил мушкетёр, - я смертельно скучал, и потом, сказать правду, я не люблю английских лошадей. Если всё дело только в том, что кто-то должен узнать нас, то, право, довольно будет и седла - оно достаточно заметное. Что до лошади, мы найдём, чем оправдать её исчезновение. Лошади смертны, в конце концов! Допустим, что моя пала от сапа или от коросты.

Д'Артаньян продолжал хмуриться.

- Досадно! - продолжал Атос. - Вы, как видно, очень дорожили этим животным, а ведь я ещё не кончил своего рассказа.

- Что же вы проделали ещё?

- Когда я проиграл свою лошадь - девять против десяти, каково? - мне пришло в голову поиграть на вашу.

- Я надеюсь, однако, что вы не осуществили этого намерения?

- Напротив, я привёл его в исполнение немедленно.

- И что же? - вскричал обеспокоенный д'Артаньян.

- Я сыграл и проиграл её.

- Мою лошадь?

- Вашу лошадь. Семь против восьми - из-за одного очка… Знаете пословицу?

- Атос, вы сошли с ума, клянусь вам!

- Знаете, милый д'Артаньян, надо было сказать мне это вчера, когда я рассказывал вам свои дурацкие истории, а вовсе не сегодня. Я проиграл её вместе со всеми принадлежностями упряжи, какие только можно придумать.

- Да ведь это ужасно!

- Погодите, вы ещё не всё знаете. Я стал бы превосходным игроком, если бы не зарывался, но я зарываюсь так же, как и тогда, когда пью, и вот…

- Но на что же ещё вы могли играть? У вас ведь ничего больше не оставалось.

- Неверно, друг мой, неверно: у нас оставался этот алмаз, который сверкает на вашем пальце и который я заметил вчера.

- Этот алмаз! - вскричал д'Артаньян, поспешно ощупывая кольцо.

- И так как у меня были когда-то свои алмазы и я знаю в них толк, то я оценил его в тысячу пистолей.

- Надеюсь, - мрачно сказал д'Артаньян, полумёртвый от страха, - что вы ни словом не упомянули о моём алмазе?

- Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим единственным источником надежды, я мог отыграть на него нашу упряжь, лошадей и, сверх того, выиграть деньги на дорогу…

- Атос, я трепещу! - вскричал д'Артаньян.

- Итак, я сказал моему партнёру о вашем алмазе. Оказалось, что он тоже обратил на него внимание. В самом деле, мой милый, какого чёрта! Вы носите на пальце звезду с неба и хотите, чтобы никто её не заметил! Это невозможно!

- Кончайте, милый друг, кончайте, - сказал д'Артаньян. - Даю слово, ваше хладнокровие убийственно!

- Итак, мы разделили этот алмаз на десять ставок, по сто пистолей каждая.

- Ах, вот что! Вам угодно шутить и испытывать меня? - сказал д'Артаньян, которого гнев уже схватил за волосы, как Минерва Ахилла в «Илиаде».