Три мушкетера

Больше я ничего не видел, но услышал треск мебели, которую ломали. Женщина кричала и звала на помощь, но вскоре крики её затихли. Трое мужчин подошли к окну. Двое из них спустились по лестнице, неся женщину на руках, и посадили её в карету; маленький старичок влез в карету вслед за ней. Тот, который остался в павильоне, запер окно и минуту спустя вышел через дверь. Его два спутника уже сидели верхом и ждали его. Удостоверившись в том, что женщина находится в карете, он тоже вскочил в седло, слуга занял место рядом с кучером, коляска быстро отъехала под конвоем трёх всадников, и всё было кончено. После этого я ничего не видел и не слышал.

Потрясённый этой страшной вестью, д'Артаньян остался недвижим и безмолвен: все демоны ярости и ревности бушевали в его сердце.

- Господин, - сказал старик, на которого это немое отчаяние произвело, по-видимому, большее впечатление, чем могли бы произвести крики и слёзы, - право же, не надо так сокрушаться! Ведь они не убили вашу милую, и это главное.

- Знаете ли вы хоть приблизительно, - спросил д'Артаньян, - что за человек руководил этой адской экспедицией?

- Нет, я не знаю его.

- Но раз вы с ним говорили, значит, вы могли и видеть его.

- Ах, вы спрашиваете о его приметах?

- Да.

- Высокий, худой, смуглый, чёрные усы, чёрные глаза, по наружности - дворянин.

- Так, - вскричал д'Артаньян, - это он! Это опять он! Должно быть, это мой злой дух! А другой?

- Который?

- Маленький.

- О, тот не знатный человек, ручаюсь за это. При нём не было шпаги, и остальные обращались с ним без всякого уважения.

- Какой-нибудь лакей, - пробормотал д'Артаньян. - Ах, бедняжка, бедняжка! Что они с ней сделали?

- Вы обещали не выдавать меня, - сказал старик.

- И повторяю вам своё обещание. Будьте спокойны - я дворянин. У дворянина только одно слово, и я уже дал вам его.

С сокрушённым сердцем д'Артаньян снова направился к парому. Минутами он не верил в то, что женщина, о которой рассказывал старик, была г-жа Бонасье, и надеялся завтра же увидеть её в Лувре; минутами ему приходило в голову, что, быть может, у неё была интрига с кем-то другим и ревнивый любовник застиг её и похитил. Он терялся в догадках, терзался, приходил в отчаяние.

- О, если б мои друзья были со мною! - вскричал он. - У меня, по крайней мере, была бы хоть какая-нибудь надежда найти её. Но кто знает, что сталось с ними самими!

Было около полуночи; теперь надо было отыскать Планше. Д'Артаньян стучался у всех кабачков, где виднелся хотя бы слабый свет, - Планше не оказалось ни в одном из них.

В шестом по счёту кабаке д'Артаньян рассудил, что поиски его почти безнадёжны. Он велел своему слуге ждать его лишь в шесть часов утра, и, где бы тот ни находился сейчас, он имел на то полное право.

К тому же молодому человеку пришло в голову, что, оставаясь поблизости от места происшествия, он может скорее раздобыть какие-нибудь сведения об этой таинственной истории. Итак, в шестом кабачке, как мы уже говорили, д'Артаньян задержался, спросил бутылку лучшего вина, устроился в самом тёмном углу и решил дожидаться здесь утра; однако и на этот раз его надежды были обмануты, и хотя он слушал весьма внимательно, но посреди божбы, шуток и ругательств, которыми обменивались между собой мастеровые, лакеи и возчики, составлявшие почтенное общество, где он находился, он не услыхал ничего такого, что могло бы навести его на след бедной похищенной женщины. Итак, он вынужден был, допив, от нечего делать и не желая возбудить подозрения, свою бутылку, поудобнее усесться в своём углу и кое-как заснуть. Д'Артаньяну, как мы помним, было двадцать лет, а в этом возрасте сон имеет неоспоримые права, о которых он властно заявляет даже самым безутешным сердцам.

Около шести часов утра д'Артаньян проснулся с тем неприятным чувством, каким обычно сопровождается начало дня после дурно проведённой ночи. Сборы его были недолги; он ощупал себя, чтобы убедиться, что никто не обокрал его во время сна, и, обнаружив своё кольцо на пальце, кошелёк в кармане и пистолеты за поясом, встал, заплатил за вино и вышел, надеясь, что утром поиски слуги окажутся более удачными, чем ночью. Действительно, первое, что он разглядел сквозь сырой сероватый туман, был честный Планше, ожидавший его с двумя лошадьми на поводу у дверей маленького, убогого кабачка, мимо которого д'Артаньян накануне прошёл, даже не заподозрив его существования.

XXV ПОРТОС

Вместо того чтобы проехать прямо к себе, д'Артаньян сошёл с лошади у дверей г-на де Тревиля и торопливо взбежал по лестнице. На этот раз он решил рассказать ему обо всём, что произошло. Несомненно, г-н де Тревиль мог подать ему добрый совет по поводу всей этой истории; кроме того, г-н де Тревиль ежедневно виделся с королевой, и, быть может, ему удалось бы получить у её величества какие-нибудь сведения о бедной женщине, которая, очевидно, расплачивалась теперь за преданность своей госпоже.

Г-н де Тревиль выслушал рассказ молодого человека с серьёзностью, говорившей о том, что он видит в этом приключении нечто большее, чем любовную интригу.